Огромные дубовые двери и старая бронза давили и указывали на ничтожность входящего.

Но только не курсанту ВВМУ им. Фрунзе. Там и здание постарше, и история побогаче.

Войдя в огромный вестибюль, Шурик огляделся. Рядом с широкой лестницей маячил то ли швейцар, то ли гардеробщик.

– Уважаемый, мне нужна консультация по насекомым. Не подскажете, куда пройти?

– Это вам на кафедру энтомологии нужно. Второй этаж и по галерее направо. Эдуард Карлович сегодня на месте, вы к нему обратитесь. Он добрый старик, не откажет.

Шурик поднялся на второй этаж и вышел в галерею. Огромные арочные окна, портреты знаменитых ученых, статуя Петра, сильно смахивающая на одесского Дюка. С другой стороны галереи стояли застекленные витрины с книгами и экспонатами. Под ногами поскрипывал старинный паркет.

Пробегавшие мимо студентки откровенно рассматривали курсанта. Наконец он увидел табличку «Грифель Эдуард Карлович. Доктор биологических наук, профессор».

В научных званиях Шурик не разбирался, а военное на табличке отсутствовало. Он уверенно рванул дверь.

Помня наставления Дядечки о том, что шпака нужно брать выправкой, Шурик отчаянно заорал:

– Разрешите войти! Товарищ профессор, разрешите обратиться. Курсант Расписов!

Перед ним был пожилой человек лет семидесяти в вязаном жакете с пузырями на локтях. От неожиданности профессор привстал. Если бы к нему зашел инопланетянин, он удивился бы меньше.

Наконец, справившись с растерянностью, профессор поинтересовался:

– Чем могу-с?

– Нужна консультация по опарышам.

– Вообще-то ваш покорный слуга – специалист по насекомым-опылителям и муравьям. Однако полагаю, что смогу быть вам полезен. Если не секрет, чем это musca vomitoria так заинтересовала будущего адмирала?

Расписов молча смотрел в глаза профессора.

Видимо, тот решил, что это военная тайна, и расспросы прекратил.

– Ну что ж, начнем-с?

Шурик внимательно слушал, делал пометки, задавал уточняющие вопросы. Видя такую заинтересованность, профессор вошел в раж.

Через час Шурик знал об опарышах все, а главное – технологию разведения в университетской лаборатории.

– Может быть, чайку-с?

– Спасибо, Эдуард Карлович, служба.

Для шпака это был аргумент! Тепло распрощавшись, он двинул в «Демьянову уху». Там его ждали друзья, черный хлеб с маслом, ароматная уха и, конечно, пятьдесят грамм холодной водочки.

С понедельника на хоздворе началась новая жизнь. Первым делом Расписов решил устроить инкубатор. Договорившись в столярном цеху, он притащил мешок опилок. У Коли Давыдкина был прекрасный почерк, ему Шурик заказал трафареты для надписей на мусорных баках.

Вымытые баки с откинутыми крышками сушились на солнце. Новенькие надписи на баках дисциплинировали. «МЯСНЫЕ ОТХОДЫ», «ОВОЩНЫЕ ОТХОДЫ», «БЫТОВОЙ МУСОР» и две загадочные надписи – «ИЛ» и «ГП», что означало «инкубатор личинок» и «готовая продукция».

У входа на хоздвор висело объявление: «Опарыш будет через 10 дней». Подходившие офицеры, читая и ругаясь, послушно разворачивались.

Опарышем рыбаки называют личинку мясной мухи – Musca vomitoria. Яйцо мясной мухи напоминает изогнутый огурец. Муха откладывает их кучками по 50-100 штук. Через сутки из яиц вылупляются личинки. Дней за десять они превращаются в товарного опарыша.

Огромное значение для успеха в рыбалке имеет субстрат, на котором выращен опарыш. Шурик растил только на мясном.

Прошло десять дней, Расписов готовился к пятнице. В четверг на вечерней приборке он засыпал опилки в бак с надписью «ГП» и отсадил туда взрослых личинок. Правильно подобранный субстрат и погода делали свое дело.

На следующий день утром, облокотившись на лопату, Шурик ожидал посетителей.