– Ппойду я ппообедаю. Ввы уж им ссппуску не ддавайтте, – обратился Монумент к Собаневу и вышел из класса.

– Ну что вы стоите, берите билет.

Дрожащей рукой Боня взял билет.

– Билет номер семь. Первый вопрос – «Значение радиоэлектроники для военно-морского флота».

Буткин просиял, что-что, а это он знал.

– Второй вопрос – «Дискретная форма представления сигнала. Спектры дискретных сигналов, теорема Котельникова».

Радость от первого вопроса улетучилась. Наплывало неприятное ощущение неопределенности.

– Третий вопрос – «Радиопередающий тракт».

Третий вопрос прозвучал как контрольный выстрел.

Из трактов он знал только Колымский, и то по песенному фольклору.

– Ну что ж, присаживайтесь, готовьтесь.

Боня решил идти ва-банк. Он понимал, что у Монумента не проскочит, а тут хоть какой то шанс.

– Товарищ капитан первого ранга, разрешите отвечать без подготовки!

– Ну что ж, похвально. За смелость плюс один балл. Начинайте.

Единственную записанную из всего курса лекций фразу Боня выучил наизусть и выдал ее на ура.

– Это все? Может быть, еще что-нибудь хотите сказать?

– Вы же сами говорили – отвечать кратко и по существу.

– Буткин, у вас уж совсем коротко.

Зашел командир роты.

– Разрешите поприсутствовать.

– Конечно, Пал Палыч, дорогой, присаживайся.

Пнев сел за стол экзаменаторов. Посмотрел на истекающего потом Буткина и понял – нужно спасать. Он наклонился к уху Собанева:

– Вы знаете, курсант Буткин в роте на хорошем счету и к экзамену готовился серьезно.

Это не было души прекрасным порывом, просто командира роты за успеваемость драли больше, чем курсантов.

Собанев понимающе кивнул.

– Буткин, давайте второй вопрос.

– Теорему Котельникова сформулировал и доказал выдающийся советский ученый Котельников! – начал и закончил Боня.

– Подойдите к доске, изобразите график реализации телеграфного сигнала.

Боня нарисовал оси координат и включил подсознание. Из него выплывал график, очень напоминающий коленвал. Он начал неуверенно наносить его на оси.

Переживающий за него, как за родного, Пал Палыч не выдержал:

– Буткин, ты что, прямую линию провести не можешь?! Ты что, дальтоник?

Боня окончательно растерялся.

– Ну, Буткин, вспоминайте! Как можно получить сигналы с дискретным временем? – задал наводящий вопрос Собанев.

Вытерев пот со лба, Боня всем своим видом давал понять, что он напряженно вспоминает. Он бормотал себе под нос что-то невнятное, закатывал глаза и мял платок в кулаке.

Это был тяжелый случай. Помочь могла только регрессивная терапия в сочетании с глубоким гипнозом. Но и тут он бы мог вспомнить, кем был в прошлой жизни, но только не теорему Котельникова.

Процесс прервал Собанев.

– Ну а что у нас с третьим вопросом?

Боня достал из кармана билет на поезд и с глазами, полными раскаяния, протянул его Собаневу.

– Товарищ капитан первого ранга, у меня поезд завтра утром.

– Билет будете показывать проводнику! Пал Палыч, что делать будем? Ну ладно, задаю дополнительный вопрос, ответите – поставлю тройку. Какие вы знаете передающие устройства?

Боня начал неуверенно перечислять:

– Видикон, ортикон, иконоскоп…

Он перечислил практически все. Осталось назвать супериконоскоп. Собанев подбадривал:

– Давайте, Буткин, вы почти все назвали.

Сидящий за первым столом Серега Курпич больше не мог безучастно наблюдать за происходящим. Он беззвучно пошевелил губами:

– Боня.

Буткин мгновенно скосил глаза в его сторону. Серега продолжил:

– Супер.

Боня моргнул – принято.

Что это было, ультразвук или телепатия? Главное – они понимали друг друга, а окружающие ни о чем не догадывались.

Для убедительности Курпич обозначил указательными пальцами квадрат и добавил: