Были и такие участники дискуссии, которые совсем выводили вопрос о частном и публичном праве за рамки проблемы системы права и ее структурного строения. Данный подход был предложен М.П. Каревой. Согласно позиции ученой деление права на публичное и частное относится не к системе, не к систематике и не к систематизации, а к сути, к сущности права[109].

Сама суть права такова, что оно всегда сочетает в себе общественные и индивидуальные (личностные) интересы. В зависимости от преобладания регламентируемого интереса правовые предписания могут быть подразделены на две составляющие – частное право и публичное право. По мнению ученой, это означает, что вопрос о дуализме выходит за рамки дискуссии о системе права, т. к. предметом последней является именно разграничение норм позитивного права, в то время как деление права на частное и публичное базируется на различении государственных (или общественных) и личностных интересов и потребностей. Именно интересы представляют собой тот глубинный критерий, который определяет сущность каждой правовой нормы. Все остальные показатели – формально-юридический, мотивационный и пр. – являются производными, вторичными. Они носят обосновывающий, но не объясняющий характер. При этом, по мнению М.П. Каревой, сами обоснования во многом предопределены стремлением представителей цивилистического направления правоведения уяснить и доказать специфику гражданского права.

Учение о дуализме права по самой своей природе направлено на отображение сущности капиталистического права. Эта политика заключается в противоречии интересов участников правовой жизни, в противопоставлении интересов личности и государства. «Эти противоречия являются основой деления права на публичное и частное, но отнюдь не системы действующего буржуазного права»[110]. К выявлению внутреннего строения позитивного права дуалистическая теория не имеет ни малейшего отношения. Советское социалистическое право, по мнению М.П. Каревой, разделяет защищаемые им интересы на общие и личные. Но это не свидетельствует о дуализме его строения ввиду отсутствия содержательных противоречий между членами социалистического общества и государственной властью.

По нашему мнению, деление права на частное и публичное нацелено не столько на установление критериев классификации нормативного правового материала, сколько на определение содержательных основ правовых предписаний, оно отображает саму направленность правовой регламентации. Указание и обоснование этого составляют заслугу М.П. Каревой. Вместе с тем, при размежевании нормативного правового материала нельзя не учитывать его сущностного предназначения. В отрицании этого факта, на наш взгляд, заключается слабая сторона позиции ученой. Классификация права действительно не идентична его системе, внутреннему упорядоченному строению. Но ведь само строение базируется именно на сущности права. В противном случае оно не носило бы закономерного, статичного, связеобразующего характера, не обладало бы структурой. В этом смысле частное и публичное право являются фундаментальными, основополагающими, базовыми, т. е. структурными элементами системы права.

Итак, можно констатировать, что многие участники первой дискуссии о системе права в своих научных изысканиях обращались к вопросу о дуализме правового строения. Более того, значительное число ученых отражало в своих рассуждениях идеи о двухэлементном составе структуры системы права. При этом в качестве оснований обособления частного и публичного права предлагались какие-либо из таких показателей как: интересы участников правового общения (точнее – различия в этих интересах), принципы поведения субъектов права, цель нормативной юридической регламентации, некоторые элементы метода правового регулирования, сведения о соотношении различных компонентов содержания юридических отношений.