– А давай-ка вырвем один! – нашлась наконец Варвара. – Вон тот, крайний. Демон наверняка проснется и даже не заметит.

– Ни за что! – категорически воспротивилась Улуша. Вот будет когда у тебя свой демон, так тогда и рви. А моего не трожь!

– Ну, как знаешь.

Варево влили в демона все, до последней капли. После процедуры Улуша прикрыла ему рот как можно плотнее, втайне опасаясь, что не устоит перед соблазном подруга – выдернет-таки зуб Сероглазому. А ведь его потом обратно не приклеишь!

Демона их переживания, похоже, волновали мало: спит себе и спит. Крепко, как убитый. А может оно и к лучшему, может пора и о себе подумать. Улуша только сейчас поняла, насколько же сильно она устала. Глаза ее просто слипались, а в теле, казалось, не осталось ни единой мышцы, которая бы не молила о том, чтобы ее оставили наконец в покое. Варвара, словно почуяв плачевное состояние гостьи, времени даром не теряла: взбила солому на полатях, как следует, своим пудовым кулачищем, извлекла откуда-то из недр схрона мягкую шелковистую шкуру (сейчас Улуша уже и не могла сказать точно – какую) и, подхватив на руки почти невесомое, по ее меркам, тело подруги, осторожно опустила его на приготовленное ложе. Глаза Улуши были уже закрыты. Она лишь свернулась поудобнее калачиком да так и затихла.

Растерянно покачивая головой, Варвара вернулась к столу и грузно осела на табурет. Недрогнувшей рукою налила себе новую чарку, полную, до краев, и тотчас же, не откладывая на потом, ее выпила. Отчего-то вдруг подумалось: да, действительно изменились времена, коль уж у нее дома, живьем, на ее полатях, вальяжно раскинулся самый, что ни на есть, настоящий демон.

* * *

Что-то душило Улушу. Большое, мускулистое, оно кольцами обвивало ее тело, с каждым мгновением все сильнее и сильнее сжимая свои смертоносные объятья. Великий Болотный Змий. Ну конечно же, это он, это его морда нависла сейчас над ее лицом, а из зловонной разверзнутой пасти высовывается отвратительный, черный как смоль, длинный раздвоенный язык. Сейчас он сожрет Улушу – в этом никаких сомнений нет. Сожрет. Кольцо сжимается все туже. Вырваться? Но как, это практически невозможно. Никто и никогда не уходил от Змия живьем – иначе Улуша давным-давно бы знала об этом из сказаний, которые передаются из поколения в поколение от отца к сыну, от матери к дочери. Сожрет. Если она, Улуша, не вспомнит, кто она есть на самом деле и насколько велика ее с Володарем сила. Нечеловеческим усилием воли ей удалось-таки сдернуть черную пелену морока из своих глаз, и сейчас она лежала мокрая, испуганная, тщетно силящаяся понять на каком она находится свете: на том, или уже на этом. Постепенно знание приходило к ней. Полати. Она лежит на полатях. А рядом с нею, в обнимку, лежит Варвара. Это ее тяжелая рука обвивает талию Улуши с такой силой, что едва ли не трещат кости. Вот она, причина нелепых ночных кошмаров!

Раздосадованная сама на себя за то, что позволила страху забраться так глубоко, Улуша вскочила и быстро привела себя в порядок: расчесала волосы костяным гребнем, тщательно умылась холодной водой и только потом вдруг вспомнила, что в доме они с Варварой были не одни. Демон, как он там? Проснулся ли? Обернулась, почуяв чей-то изучающий взгляд и сразу же встретилась с парой внимательных серых глаз. Почему-то смутилась. Поправила и без того ладно сидящее на ней платье и застыла, не зная куда девать руки.

А потом демон заговорил. Слова, что лились сейчас из его рта, были непонятными, зато интонация, с которой он их произносил, не оставляла никакого повода для сомнений: гневался демон. За что, интересно? За то, что с того света его вытащили? Или, может, еще в чем провинились они с Варварой, сами того не ведая? Гневаться в ответ у Улуши почему-то не вышло. Подошла, попробовала губами лоб – холодный в кои-то веки – и заходилась у очага. Надо было разогреть суп. Сероглазый потерял слишком много крови, а значит слаб сейчас, как младенец. Может оттого и гневается?