Члены местного общества имени Джейн Тейлор каждые несколько месяцев непременно собирались в библиотеке Лавенхэма. Подобные встречи устраивались с 1912 года, и поклонники поэтессы ухитрились не растерять друг друга даже во время обеих мировых войн, чем весьма гордились. Вскоре должна была состояться очередная осенняя встреча, и мисс Бриджес предложила Кларе пойти туда с ней вместе. Клара, правда, никак не могла понять, как ей к этому предложению относиться: с сарказмом или без? Да и с какой стати, скажите на милость, мне вообще могло бы захотеться туда пойти? – думала она.

Но в ту среду, на которую была назначена встреча, Клара оказалась совершенно свободна: все дела были переделаны, дети ушли в школу, ланч готов, белье постирано, в доме относительно чисто. И ей вдруг пришло в голову, что на это собрание можно было бы и сходить.

Она была удивлена, увидев, что в секции «Биографии и путешествия» уже расселись участники встречи; их оказалось не менее дюжины; там были и хозяин мясной лавки, и мистер и миссис Гаррард, и начальница почтового отделения, и даже жена доктора Кардью – та самая великолепная дама, которую Клара видела с Ритой в саду при хирургической лечебнице. Стараясь держаться от Гаррардов подальше, Клара отыскала свободное место, уселась и, посмотрев на миссис Кардью, обнаружила, что та настолько тонка и хрупка, что в профиль ее почти не видно. К сожалению, ближайшим соседом Клары оказался Айвор Дилани.

А он-то что здесь делает? – удивилась она.

Доклад делал библиотекарь, старый и какой-то пыльный человек в плохо сидевшем костюме. К тому же он страдал мучительным кашлем, и Клара решила, что все-таки зря сюда пришла. А уж когда докладчик объявил, что сегодня намерен основное внимание уделить не самой Джейн Тейлор, а ее старшей сестре Энн, она испытала еще большее разочарование и стала думать, как бы ей потихоньку, не привлекая к себе внимания, выбраться из библиотеки. Впрочем, Айвор бы все равно заметил – и уйти она так и не решилась.

Энн Тейлор родилась в 1782 году и была вполне достойна своей знаменитой сестры: это была женщина практичная, умелая, талантливая и способная рискнуть чем угодно, но не позволить тогдашним условностям связать ее по рукам и ногам. Она вышла замуж за Джозефа Гилберта, человека весьма набожного, и завела большую семью, однако продолжала писать – и стихи для детей, и мемуары, и памфлеты, и статьи для газет. Ее писательский труд служил для семьи существенной финансовой поддержкой, хотя в те времена считалось весьма необычным, чтобы замужняя женщина работала. Губы Клары тронула улыбка сочувствия. Теперь она была уже рада, что пришла: приятно было сознавать, что даже в консервативном Лавенхэме, который в некоторых отношениях оказался куда более консервативным, чем Лондон, все-таки замечают и ценят вклад женщин в общее дело.

Во время перерыва на чай Клара ринулась в уборную и постаралась максимально там задержаться, чтобы не столкнуться ни с Айвором, ни с Гаррардами.

Из второй половины доклада она узнала, что Энн Тейлор активно протестовала против рабовладения и страстно поддерживала зарождавшееся тогда движение аболиционистов.

– А вот это мне слышать особенно приятно! – вдруг громко сказала жена доктора, и все вокруг зашептались, выражая свое с ней согласие. А Клара с удовольствием подумала: Значит, она все-таки умеет разговаривать!

Странное дело, но Энн Тейлор оказалась еще и антисуфражисткой и считала, что давать женщинам право голосовать не следует. Возникла пауза.

– А я не вижу тут ничего странного, – снова заговорила миссис Кардью. – Человек может быть прав в одном, но не прав в другом – это совершенно естественно. Такова уж природа человеческого существа.