Он отогнал видение, услужливо подсунутое разумом – не хватало еще явиться пред очи декана в боевой готовности, ругнулся в ответ на ехидный смех дракона и постучал.

В дом его провели, не расспрашивая, кто он и зачем явился, но довольным хозяин не выглядел.

– Родерик, сегодня выходной, если ты забыл.

– Я помню, но как староста я считаю, что дело не терпит отлагательств. Речь идет о вопиющем нарушении профессиональной этики.

Он протянул декану копию признания Бенедикта. Не того, что барончик оставил следователю, дескать, решил, что его отравили и подумал на студентку, с которой они были в давней ссоре, а потом целитель сказал, что никакого отравления не было, и теперь ему очень стыдно, что оговорил невиновную. Настоящего – того, что он написал для отца и которое Родерик вытребовал у барона.

Пробежав глазами первые строки, декан вскинул брови.

– При чем здесь…

– Дочитайте, пожалуйста. Так будет быстрее, чем рассказывать.

Декан нахмурился, и чем дольше он читал, тем глубже становилась морщина между бровями.

– Ты собираешься рассказать все это пострадавшей? – поинтересовался он, откладывая, наконец, бумаги в сторону.

– Я уже рассказал. Как староста целителей, я в какой-то мере несу ответственность за случившееся.

А еще – как человек, не будь которого, Корделия бы не обратила внимание на существование Лианор. Но об этом декану говорить необязательно. Тем более, что тот не дурак, сообразит.

– Лианор имеет право знать, почему едва не угодила на каторгу, – продолжал Родерик. – Но тень от поступка одной студентки падет на всех целителей. Лианор боевик, можете себе представить, что начнется, когда она поделится этой историей с однокурсниками.

Декан мрачно кивнул.

– Представляю, у них что на уме, то и на языке. Через день будет знать весь университет и… Во многом наши отношения с пациентами выстроены на доверии, но трудно доверять, зная, что знания могут использоваться во вред. Эта девушка… – Он заглянул в бумаги. – Можно ли договориться, чтобы она молчала?

– А вы бы не стали защищать свое доброе имя на ее месте?

– Понимаю, – качнул головой декан. – Но я не готов ничего предпринимать, пока не выслушаю другую сторону. Обвинение слишком серьезно.

Он сам сотворил портал в университет. Корделия, за которой послали, явилась быстро. Родерик облегченно вздохнул – только в кабинете декана он вспомнил, что девушка могла отправиться гулять в город, и тогда ищи ее – а Нори одна у него дома.

«Под десятком охранных заклинаний. Спит она, спит. А могла бы не спать, и ты мог бы проводить время куда интересней».

«У тебя что, одно на уме?»

«Что у тебя на уме, то и у меня».

Взгляд Корделии заметался, когда она вошла в кабинет, но девушка быстро справилась с собой. Скромно улыбнулась, присела в реверансе.

– Вызывали?

– Сядьте, – велел декан. – Мне стало известно, что вы использовали свои профессиональные знания, чтобы отправить ни в чем неповинную девушку в тюрьму!

– Я? – ахнула Корделия. – Что за чушь!

Несмотря ни на что, Родерик восхитился ее самообладанием.

– У меня есть письменное признание вашего сообщника. Бенедикт Вернон утверждает, что вы рассказали ему, как имитировать отравление мышьяком, чтобы он мог обвинить в отравлении свою… своего недруга.

Корделия вскочила, сжав кулачки.

– Теперь я понимаю, что за чушь несла Оливия Сандью и почему она вернула мне подарок, свой и от имени соседки. Родерик, это подло! Как ты мог! Заставить барона оклеветать меня, отправить бедняжку Лианор в тюрьму, и все только потому, что полгода назад я предпочла тебе другого! И ведь выждал столько времени!

Сайфер зарычал. Родерик заставил себя выдохнуть, пока из пальцев снова не полезли когти.