– Ей негде было уединиться, – Оливия словно читала мысли Родерика. – Молодые люди не отходили от нее ни на шаг, Лианор оказалась очень популярна на этом балу. Так что яд в сумочку положила не она. Я думаю, что это сделал кто-то, кто полагал, будто она будет в мундире, и обнаружив платье, решил что…

– Выводы пока придержи при себе, – перебил ее Лерой. – Факты.

– Сумочки и прочие мелочи барышни, как и в наше время, оставляли на галерее? – поинтересовалась Кассия.

Оливия кивнула.

– Я начинаю думать, что в ворчании стариков, дескать, университет портит нравы, позволяя молодежи развлекаться без родителей, была своя правда, – Кассия задумчиво добавила: – Или я старею, но очень хочется сказать, дескать, в наше время…

– За балом присматривают преподаватели, и довольно успешно. Хотя насколько мне известно, после того, как корона стала оплачивать учебу простонародью, различные… – граф сделал выразительную паузу, – недоразумения участились. Мне тоже хочется сказать «вот в наше время», но, возможно, дело не в старости.

– Недоразумения, да… Одно из таких недоразумений случилось вчера. Лианор перебрала. Перебрала очень сильно, едва на ногах стояла, – сказала Оливия.

Кассия сокрушенно покачала головой.

Родерик мысленно хлопнул себя по лбу. Какой же он балбес! Смущать не хотел! Мог бы тишком прийти, убедиться, что все в порядке, и уйти. Зная Кассию и барона Аллеманда, он был уверен, что в приюте спиртного не было. Нори – разумная девушка, но самая разумная девушка, впервые попробовав хмельное, может просто не рассчитать количество выпитого.

– Как она добралась домой? – не выдержал он.

– Помогли близнецы с его факультета. Ты их знаешь?

Родерик кивнул.

– Хорошие парни.

– Да, и я проводила ее до общежития и передала с рук на руки Дейзи, прежде чем вернуться на бал. Я не знаю Дейзи, но один из парней…

– Я знаю Дейзи. Она надежная. Спасибо, Оливия.

И остальным тоже надо будет сказать спасибо. А потом серьезно поговорить с неудачливой пьянчужкой, чтобы подобное не повторялось. Но все еще хуже, чем казалось поначалу. Если эта история дойдет до сыска, ни одно слово Нори не станут принимать всерьез. Перепила, с пьяной обиды решила отомстить и отравила Бенедикта.

– Но Лианор весь вечер утверждала, что выпила лишь один бокал игристого, – продолжала Оливия.

– Все пьяные твердят, что они лишь попробовали, – усмехнулся граф.

– Тебе лучше знать, я видела не так много пьяных. Однако буквально за два танца до того, как Лианор увели с бала, я разговаривала с ней, и она была совершенно трезвой.

– Насколько трезвой была ты? – поинтересовался Лерой.

– Не абсолютно, но и не пьяна, – спокойно ответила Оливия. – И потому я могу уверенно сказать – в первую половину вечера от нее не пахло вином. Речь и жесты не изменились. Зато после того, как она выпила бокал игристого, предложенный Бенедиктом в знак примирения, Лианор очень быстро развезло.

– Бенедикт предложил помириться? – не поверил Родерик. – Да он скорее бы сам мышьяк в бокал сунул!

– Мне тоже показалось это странным, поэтому я проверила вино на яды. Ничего, кроме спирта.

Который, как известно, тоже яд.

– Но, если в вино просто плеснули спирта, обычный магический анализ этого не покажет, – заметил Родерик.

– Мы снова переходим в область предположений, а я просил факты, – вмешался граф.

– Лианор утверждала, что этот бокал вина был единственным за вечер. Утверждала очень настойчиво. Но когда я проверила на яды ее бокал с тем, что она называла лимонадом, в нем тоже был спирт.

– Зачем ты это сделала? – спросил Лерой.

– Потому что ты был прав, когда сказал, что Лианор мне понравилась. Слишком уж быстро ее развезло, я хотела понять почему. Бокал пах спиртом, но это действительно был лимонад.