Это была земляная комната три метра на два, внутри было трудно дышать – пахло бензином и соляркой. Как она узнала позже этот подвал вырыли недавно, над ним были выложены стальные листы – это было бомбоубежище. Но никто не ожидал, что оно понадобиться так быстро, и поэтому там хранили бензин и солярку, которые в связи с приближающейся войной стали настоящим дефицитом.

В комнате стояли рядом друг с другом односпальные металлические кровати и висело радио. Меня положили на одну из кроватей, на другой лежала бабушка, родители все бегали в дом приносили необходимые вещи, лекарства, еду. Когда в очередной раз они вышли из подвала раздался грохот от разорвавшегося снаряда, он попал в сад и взрывной волной их отбросило об стену дома, на время мама потеряла сознание, папу контузило. Но он смог собраться и втащить маму в подвал, закрыл дверь и успел в последний момент, потому что тут же второй снаряд упал уже гораздо ближе, если бы они остались там, то погибли бы.

Эта бомба была первой ласточкой того ужаса, который моей семье еще предстояло пережить.

Дядя Самвел меня так и не навестил, ни в этот вечер, ни на другой день, я решила спросить у родителей.

– Папа, а почему дядя Самвел не приходит? Он никогда еще меня не обманывал, он ведь обещал навестить, – обратилась я к папе.

– Асенька, война же, много раненых, он на работе, не может пока вырваться, – ответил папа, при этом отвел взгляд.

Я знала это выражение лица, он так делал, когда не мог сказать правду.

– Зачем ты мне врешь? Моя погибшая учительница, Маргарита Сергеевна, считала, что мы достаточно взрослые, чтобы знать правду, она всегда была честна с нами, – сказала я, прямо смотря в глаза отцу.

– Ты права Ася, ты давно уже не по годам мудрая девочка, ты имеешь право знать правду, дядя Самвел погиб тем же вечером, что ты его видела, при очередном обстреле снаряд попал в дом, где находились его жена и дети, он пытался им помочь, стена дома обрушилась прямо на него, они все погибли, – с нескрываемым горем в голосе сказал папа.

Я не стала ничего отвечать, мне было больно это услышать, я всех их очень любила, они часть приходили к нам в гости, это было ужасно несправедливо, что вот так оборвалось только жизней хороших людей.

– Господи, пожалуйста, забери меня к себе, мне больно и страшно, так не должно быть, я не хочу жить среди всего этого ужаса, забери меня, пусть меня убьют и я попаду на небеса! – такова была моя молитва, безмолвно обращённая к небу, каждый раз как начиналась бомбежке и каждый раз, как умирали мои близкие.

Мне было девять, когда начался это кошмар, за пару месяцев я не просто выросла, я состарилась душой, я выплакала все слезы, потратила все отчаяние, которое было выделено на мой век и просто ждала, когда же моя очередь настанет покинуть этот мир.

Я помню, как в первые месяцы бомбежек, когда ещё у всех теплилась надежда на возможное возвращение к мирной жизни, и в школах пытались проводить занятия, моя учительница спрашивала у детей, кем бы они хотели стать, когда вырастут.

– Я хочу стать врачом, чтобы лечить раненных, – сказал Вардан, главный хулиган класса.

В другое время класс бы рассмеялся, ведь Вардан плохо учиться, какой из него может выйти врач, но тут все промолчали, время изменилось, и изменило детей.

– Я хочу стать военным, чтоб помочь победить нашим, – выкрикнул с места Артур.

Артур был очень упитанным мальчиком и страдал от врождённого дефекта стопы, при ходьбе был вынужден прихрамывать, конечно же, он по состоянию здоровья не смог бы отучиться на военного, но и тут дети промолчали.