Смотрю и не могу оторваться.

Маша замечает мое присутствие, глухо вскрикивает.

– Олег Николаевич! Вы меня напугали!

– С чего бы? Это мой дом.

– Да, я просто не знала, когда вы вернетесь… Я делаю вафли, Олеся попросила.

– А сама она где?

– Читает Пушкина, – Маша краснеет.

Ну конечно. Другого автора не нашлось.

– Извините. Нам скоро в школу устраиваться в новую, решили пробежаться по программе.

– Отлично. Вы тут зря время не теряли. Почему ты готовишь? Где прислуга?

– У Анны Игнатьевны внук сильно простудился. Я дала ей выходные… Мне совсем не сложно, я люблю готовить, очень. Раньше никогда не хватало времени.

Итак, она мне портит прислугу, командовать уже начала. Внутри ворочается глухое раздражение.

– Машенька, здравствуйте, – наше уединение прерывает Томинов. – Как вкусно пахнет!

– Маша дала выходной экономке, – сообщаю мрачно.

– Отлично. Осваивается в роли хозяйки дома, – хвалит Павел. Маша бросает на него благодарный взгляд.

– А девочка штудирует Пушкина, – добавляю еще одно обвинение.

– Прелестно! – мне хочется стукнуть Томинова. – Я надеюсь вы хорошо провели время.

– Да, замечательно, – Маша отводит глаза. Явно чуть не ляпнула – как еще могло быть в ваше отсутствие. – Хотите борща? Он как раз настоялся со вчерашнего вечера. Или булочки? Еще вафли будут.

– Машенька, мы хотим все! – Павел садится за стол.

– Я буду у себя. Пусть Вера принесет еду наверх, буркаю.

– Но Олег Николаевич, мы могли бы сейчас обсудить дальнейшие планы. Вам надо больше бывать в городе, на людях. Фотографы будут следовать за вами.

– Без меня обсудите, мне надо с мэром созвониться. Мне все равно куда ты нас отправишь.

– Как скажете, – вздыхает Павел.

Не понимаю своего настроения. Сам же уйти решил, а теперь злюсь дико, что Маша и Томинов наедине остались.