Хитрец сперва должен был найти такие непреходящие ценности и такую их форму, чтобы они не пострадали при хранении и не девальвировались. Не исключено, что ему потребовался совет экспертов, причем в сжатые сроки. Вероятно, Адмирал использовал Оперативно-технический отдел разведки.

– Где мой волшебный мобильник? – разведчик выбрался из бассейна и нашел с виду обычный телефон, работавший по особым протоколам как в обычных сетях, так и закрытом сегменте спутниковой правительственной связи «Гонец». Пользователь мог использовать шифрацию разговоров или звонить с «разных» номеров, во всяком случае, у абонента они так определялись. Низколетящие спутники не требовали большой мощности передатчика и использовали секретную архитектуру пересылки сигналов. Доступна была и передача данных с компьютера. Система покрывала северное полушарие, включая районы, где вообще никакой связи не было. Для противника почти невозможно засечь местоположение и саму передачу.

– Игорь, подними данные на начальников ОТО главка в период 1990–1995 годов. Срочно.

– Секунду. Их двое. Один возглавлял отдел семь лет, ушел со службы в 1993. Второй на пять лет позже.

– Скинь мне их нынешние координаты.

– Добро.

Интерес представлял только первый кандидат – полковник Жданов. С ним приходилось контактировать по ходу давней операции в Афгане. Тот жил за городом, сдавая в наем московскую квартиру. Поселок «Солнечная поляна» состоял из множества крохотных участков по 6 соток, правление размещалось в дощатом сарае. Как и полагалось в СССР.

– Жданов у нас хронический неплательщик ЖКХ. Думаем свет и воду отключить, – устало жаловалась председатель ДСК. – А ему по барабану: только курит и пьет сильно. Боимся, как бы дом его не загорелся.

– Много должен? – поинтересовался Матвей, доставая бумажник.

– Три тысячи рублей, – не веря привалившему финансовому благополучию, ответила женщина. – Вас проводить?

– Спасибо, не откажусь, – включил обаяние гость. – С чего пьет-то?

По дороге к покосившемуся щитовому домику попутчица поведала, что семья бывшего чекиста погибла при захвате чеченскими террористами театрального центра на Дубровке – сначала от парализующего газа умерла дочь, затем от инфаркта – жена. Горечь утраты превратила энергичного и рукастого мужчину в пропойцу, утратившего интерес к жизни. Его видели лишь возле поселкового киоска со спиртным. Последний раз позавчера.

Кислый запах неухоженного жилья, провонявшего табачным дымом, ударил в нос, едва Матвей открыл незапертую дверь. Хозяин лежал на диване, прикрытый засаленной курткой. На приветствие не реагировал, единственный признак жизни – шумное и учащенное дыхание. При ближайшем рассмотрении, кроме гнусного перегара, выявились и другие признаки сильного алкогольного отравления: бледная кожа, холодный пот, высокий и неровный пульс. Алехин приоткрыл веко – заметно расширенный зрачок не реагировал на свет.

Вытащив тело на свежий воздух, разведчик крикнул председателю, маячившей у калитки.

– Горчицу и нашатырь. Срочно!

Стакан теплой воды с разведенной горчицей вызвал неудержимые спазмы, перешедшие в обильную водянистую рвоту. Затем «пациент» начал мотать головой, отворачиваясь от ватки с нашатырем. С трудом удалось влить в него еще воды с добавлением того же нашатыря. Наконец, ресницы дрогнули и приоткрыли щелку.

– Я – Алехин. Узнаешь меня?

– Не-а.

– Как тебя зовут, помнишь?

– Не-а, – мутные глаза закатились внутрь.

В ведомственном госпитале, оказавшемся, к счастью, неподалеку, в Голицыно заведующий отделением интенсивной терапии печально покачал головой, когда посетитель спросил о перспективах.