Наконец загрузили последний маркированный ящик. Старший помощник сверил все сопутствующие документы. Доложил, что все в норме. Шубин легко взбежал по трапу. По ВПС вышел на связь с оперативным:

– Я «Бугель-217»! Прошу предварительное «добро» на выход!

– Предварительно «добро» дадено! – ответила трубка.

Шубин повернулся к старпому:

– Играй приготовление!

Марченко кивнул и трижды сдвоенно нажал тангетку звонка, прокричав в «каштан»:

– Учебная тревога! Корабль к бою и походу приготовить!

В одно мгновение весь корабль пришел в движение. Офицеры и матросы устремились на боевые посты. Дробно простучали по трапам каблуки ботинок. Герметизируя корабль, с лязгом захлопнулись межотсечные двери.

А Марченко уже руководил процессом. Одна за другой следовали команды:

– Проверка синхронизации линий курса и скорости! Проверка встроенных приборов и ручных часов! Проверка линий целеуказания! Проверка освещения!..

Шубин подошел к телеграфу:

– Проверка машин и телеграфа командиром корабля!

Двумя руками перевел ручки телеграфа в положение «вперед полный», потом в положение «назад полный» и, наконец, «стоп». Из ПЭЖа мгновенно отрепетовали поданные команды.

– Окончена проверка машин и телеграфа командиром корабля!

– Машины к даче хода готовы! – доложил командир электромеханической боевой части.

Чтобы не мешать старпому готовить корабль, Шубин спустился в каюту. Иллюминатор был уже задраен и прикрыт броняшкой. Присел за рабочий стол. Взгляд остановился на фотографии жены, прикрепленной к переборке над рабочим столом. Перед выходом в море Шубин всегда улучал минуту, чтобы забежать в каюту и посмотреть в глаза Ладе. Он почему-то верил, что жена на фотографии всегда меняет выражение глаз в зависимости от того, насколько удачно сложится у него поход. В этот раз Лада смотрела весело, и в уголках глаз он не заметил той грустинки, какую видел иногда раньше. Что ж, значит, в этом походе у него действительно все сложится хорошо. Не удержавшись, погладил ладонью фотографию. Потом спрятал ее в верхний ящик стола. Сами же ящики, чтобы не повылетали на качке, закрыл ключом. Уже уходя, машинально поставил стоявший на столе графин с водой в штормовое гнездо, что поделать – выработанная годами привычка.

Через полчаса оперативный дал окончательное «добро» на выход. На 16-м международном канале Шубин вышел на связь с «Новороссийск-трафик-контролем». Новороссийск – это прежде всего огромный грузовой порт, поэтому все выходы надо согласовывать во избежание столкновений с не слишком дисциплинированными танкерами и сухогрузами. «Трафик-контроль» разрешение дал.

По «Костроме» разнеслись звонки аврала:

– Баковым – на бак, ютовым – на ют! Стоять на аварийном управлении машинами. Источники электроэнергии не переключать. Корабельной вахте заступить по-походному. Корабль к отдаче швартовых изготовить! Трап поднять! Трап завалить!

Шубин перещелкнул тумблер «каштана» в положение «циркуляр»:

– Исполнять приказания основного машинного телеграфа. Назначенный ход – 10 узлов! Кормовые швартовые отдать!

Вышел на крыло мостика, чтобы самому руководить отходом.

Отдали швартовы, после чего «Кострома» медленно оторвалась от стенки.

– Ну что, милая, поехали! – произнес вполголоса Шубин и уже громко заступившим вахтенным офицерам Марченко: – Обе малый вперед!

По корпусу «Костромы» пробежала нервная дрожь, как у старого боевого скакуна перед боем. Освобожденная от береговых пут, она медленно двинулась на выход из военного аванпорта.

12 МАРТА 2015 ГОДА.

СТОЛИЦА ИГИЛ ГОРОД РАККА

В неприметном с виду старом доме, что неподалеку от больницы Нешнел, встретились два бородатых молчаливых человека в белых одеждах. Поприветствовав, по арабскому обычаю дважды прикоснулись к щеке друг друга. Рассевшись на диванах, они молча отпили поднесенный холодный шербет, обменялись несколькими фразами о здоровье друг друга и о погоде и только затем, как это принято на Востоке, перешли к делу.