Настроение у Сергея значительно улучшилось, и на все вопросы, которые задавали ему, он отвечал исключительно на немецком языке, чем привел в неописуемый восторг своих одноклассников.

Вера Ивановна не зря носила прозвище Железная леди. Быстро подавив хаотичные дебаты, она жестко навела порядок и сказала:

– Для меня вопрос решен! Этого клоуна больше ни о чем спрашивать не будем, а я ставлю вопрос об исключении его из рядов ВЛКСМ, руководствуясь правилами, изложенными в седьмом пункте первой главы устава!

Сергей и здесь не дал ей взять верх. Он чувствовал, что нужно хоть сейчас обязательно промолчать, но не смог из-за упрямства.

Он провернулся к столу, за которым сидели члены комиссии, достал из кармана пиджака комсомольский билет и презрительно швырнул его в их сторону, метко попав в центр стола.

– Если вам нужна эта картонка, то я дарю ее вам навсегда, а апелляцию подавать не буду, – сказал он устало уже на русском языке и, не обращая больше ни на кого внимания, вышел из зала.

Домой он вернулся поздно. Родителей не было, а Ира, необычно спокойная, сидела и смотрела телевизор.

– Сережка, что случилось? – не поворачивая головы, спросила она слегка дрожащим голосом.

– Да ничего страшного, Ируль, – ответил он, подошел к сестре и взглянул на нее.

Она повернула голову, но от него не укрылось то, что она плачет. Только сейчас он заметил, что в руках она сжимает красную книжечку Устава ВЛКСМ. Ему стало пронзительно жалко ее.

– Что у тебя-то произошло? – инстинктивно спросил он, но уже сам догадался о причине ее слез.

– А ты не понимаешь? – задыхаясь, закричала она. – Я так долго ждала момента, когда меня примут в комсомол, а ты сегодня все перечеркнул. Меня теперь обязательно не примут!

Сергей подсел к сестре, обнял ее и крепко прижал к себе.

– Дуреха, при чем здесь ты! Мои проблемы – это мои проблемы и тебя ну никак не коснутся!

– Правда?

– Конечно! Но ты сегодня в ответе за меня! Значит, должна быть на высоте и знать наизусть права и обязанности члена ВЛКСМ!

– Но у меня не получается.

Сергей осторожно взял устав из ее рук и, открыв на седьмой странице, сказал:

– Учим все эти пункты! Моя сестра не должна упасть лицом в грязь!

Ира улыбнулась, и следующие два часа они штудировали устав, заучивая наизусть пункт за пунктом.

– Сережа, ты такой умный, а комсомольский билет выкинул.

– Иришка, понимаешь, не в нем дело. Главное – вот здесь, – он выразительно ткнул рукой в область сердца и продолжил: – Хотя у нас в стране он приравнен к священной реликвии и ему придают особое, почти ритуальное значение, но я считаю, что это неверно. Из-за него пострадало столько людей, и людей, верных делу Ленина, а есть просто носители этого билета, свято его берегущие, карающие всякого, кто на него покусится, но не верующие ни в какие идеалы. Вот от чего становится страшно. Ну а если Родина позовет, я и без него встану на ее защиту.

Ира сильнее прижалась к брату и горячо прошептала:

– Спасибо, а я было поверила, что ты сознательно расстался с комсомолом.

– Не верь буквально всему, что плетут в коридорах и классах школы. Всегда анализируй услышанное и сопоставляй со своими мыслями и своим мировоззрением.

– Понятно. Сережка, я принесла твой дневник. Твой классный руководитель передала. Там все написано, и родителей вызывают. Наши девчонки говорят, что за такое тебя могут исключить из школы. А?

– Не переживай. Я думаю, не посмеют из-за того, что осталось всего два месяца до окончания школы, а вот завалить на выпускных экзаменах – это они могут запросто. А дневник отдай маме.

– Понятно. И что ты теперь будешь делать?