– Не патефоны, а магнитофоны! – смеясь, поправил ее он.

– Не все ли равно, чем сатана их обозвал! Прости меня, Господи.

Сергей улыбнулся. Его бабушка была набожным человеком и часто поминала в своих словах Иисуса. Старенькая потрепанная Библия постоянно лежала на видавшем виды комоде. Из нее торчали закладки, которыми были помечены страницы для ежедневного чтения.

– Ну расскажи! Ты же знаешь, что мне не все равно, – не унимался он.

Она вздохнула и неторопливо повела сказ о своей жизни. Сергей эту историю знал наизусть, но всегда с удовольствием слушал добрый голос бабушки.

– Немцы пришли в нашу деревню тихо, почти незаметно, и были расквартированы по домам. В наш дом солдат на постой не определили, так как на моих плечах было пятеро детей. Трое моих и двое ребятишек сестры, которая была на фронте. Мы жили вместе со старенькими родителями. За нашим домом находился большой колхозный амбар, в котором немцы устроили военный склад и круглосуточно охраняли его. В находящемся рядом доме они устроили полевую кухню. Поваром там служил пожилой добродушный немец Дитрих. Он понимал, что прокормить такую ораву детей со стариками тяжело, и всячески сочувствовал мне. Иногда он совал мне тайком в руки хлеб и сахар, а их любимый эрзац-кофе он наливал мне ежедневно прямо в бидончик и всегда чуть не со слезами на глазах вспоминая своих четверых детей. При этом он частенько приговаривал, страшно коверкая русские слова, что я могу наливать этот напиток в любое время, даже когда его не будет. Однажды, когда он отсутствовал, я решила самостоятельно наполнить бидончик и не смогла закрыть тугой кран нагревательного котла. Испугавшись, я убежала, а эрзац-кофе почти весь без остатка вылился на землю. Немцы долго ругались, грозя репрессиями, но все, слава богу, обошлось. Дитрих, конечно, все понял, но ничего никому не рассказал, а только выразительно погрозил мне пальцем. Так мы и жили, пока их не погнали на запад советские войска. Нам повезло, у нас находилась обычная тыловая часть, которая снялась и ушла так же тихо, как и пришла. Что не смогли забрать с собой, они раздали людям.

– Вы обрадовались нашим частям?

– Красноармейцев мы не видели. Они прошли стороной. А вот партизаны двигались целыми отрядами и тоже квартировали у нас. Голодные, вшивые и наглые до такой степени, что отбирали еду у детей, постоянно приговаривая, что «мы отсиделись здесь с фашистами на теплых печах, пока они голодали, мерзли и воевали за нас».

– Бывает же, – подвел итог Сергей.

Он уже попил чай и лег на старенький, видавший виды диван, застеленный чистым бельем. Диван стоял под большой иконой, которую бабушке отдали на сохранение монашки из женского монастыря, убегая от советской власти после Октябрьской революции. Они надеялись вернуться после восстановления старого порядка, но их мечты не сбылись, а след их затерялся где-то за пределами родной земли.

Бабушка продолжала вязать, не поднимая головы, и рассказывала о том, как его отец стащил у немцев карабин, вызвав целый переполох в их рядах.

Сергей этого уже не слышал, он крепко спал.

9

Зима пришла как-то неожиданно быстро.

К ночи редкий снег превратился в обильный снегопад. Сильный ветер и мороз сотворили на дорогах снежные, покрытые толстой коркой льда заносы. К рассвету разыгрался настоящий ураган, он изо всех сил старался поломать в парке вековые дубы, раскачивал их из стороны в сторону, словно стебли тростника. Снежная взвесь металась и кружилась в воздухе, ухудшая видимость.

В школу Сергей шел, преодолевая сильнейшие порывы ветра и разгребая ногами снежные завалы колючего снега. Сегодня был легкий день. Такие учебные дни ему нравились. Расстраивало только одно событие. После окончания уроков было назначено внеочередное классное комсомольское собрание по обсуждению его и Валькиного поведения. Сергей старался не думать об этом, но мысли настойчиво возвращались к этому вопросу. Он не любил быть в центре внимания, особенно когда дело касалось обсуждения его проступков.