– Найти котятам новый дом, собрать кузовок, – разговаривала сама с собой девушка, облекая побег в рутину. Так ее мир рушился не так стремительно. Так она понимала, что делать дальше.

Сменив легкий сарафан на шерстяной, Дарьяна уложила кошку с котятами в корзину и пошла в Лозовицы.

Не может она оставить котят, приученных к теплу и молоку, одних в студеной избе на всю зиму. Девушка надеялась, что Митяй хоть на время придержит ее тайну, давая время на сборы.

Пробравшись темными огородами к третьему с окраины дому, она несмело постучала в зашторенное окошко.

– Кто там еще пришел? – недовольно забухтела Матрена. – Нет у меня кваса! И настойки тоже нет!

Женщина, отодвинув в зеленый горох шторку, выглянула в окно. Разглядев девчонку, она поспешно отворила.

– Проходи. Чего встала? – завидев тяжелую ношу в руках, впустила в дом непутевую девку Матрена.

“Лазает посредь ночи. Путные давно дома спят.”

– Теть Матрена, мне некому их больше нести. Пропадут ведь, – откидывая покрывало, шмыгнула носом Дарьяна.

– Чего удумала, девка? – обеспокоенно покосилась на нее женщина.

– Переезжаем мы с батюшкой, кошку брать не велел. А как я Царапку с котятами брошу? Зима впереди. Померзнут, – умоляюще смотрела на Матрену девушка, понимая, что тетка – ее единственная надежда. Не было между ними прежде мира да понимания, одни лишь упреки да одергивания, но котят к Проси точно не понесешь.

– А ревела чего? – разглядывала распухшее от слез лицо женщина. – Не Митяй случаем обидел?

– Нет, что вы. Это я так. Котят жалко, – соврала, не моргнув глазом, Дарьяна.

Матрена силилась понять, отчего девушка бежит, почему дом и работу оставляет? Но спросить напрямую не решалась.

“Девка взрослая, поди, сама разберется, а я вон своими учениями вечно все хуже делаю. Сплошная ругань у нас. Чего у нее могло случиться? Любимый другой напиток поднес? Недельку помотается, а там и обратно придет.”

– Оставляй. Присмотрю за твоим выводком, – согласилась женщина. – Сборы когда?

– На рассвете.

“Ну хоть не на ночь глядя. До утра одумается.”

– Вы Баяну спасибо передайте. За еду и одежу.

Матрена утвердительно кивнула и поспешно отвернулась, чтобы девушка не заметила навернувшиеся на глаза слезы.

“Привязалась к негоднице. Веселая, работящая. Хвостом не крутит, за зря не перечит. А что она Дарьянку все время попрекает, так-то ж любя. Малость воспитывает. Мамки то нет. А утречком она к ней еще сходит, глядишь, да отговорит.”

– Погоди, не убегай, – скрылась в соседней комнате Матрена.

Женщина вернулась со свертком еще теплых пирожков.

– Иди, пока отец не хватился, – выпроводила девушку кухарка.

Знала она, что никакого отца нет, слезы свои показывать не хотела.

– За котят них не переживай. Сберегу.

Со двора Дарьяна крикнула слова благодарности, не зная, услышала их женщина или нет, и побежала в лес.

Ветер-ворчун треплет калитку,

За печью в углу тихо скребется.

Коль замолчит – это к убытку.

Шуми, старожил, глядишь, обойдется.

Уходить, убегать, улетать так стремительно, точно никогда и не было, нужно было этой же ночью, пока новость не достигла всех дворов, и за девушкой не пришли с топорами и вилами. Огромная пустая дыра образовалась в груди. Она разрывала на части, сочилась тревогой и страхом.

Дарьяна обрядилась в шерстяные штаны, две длинные, потоньше да потолще рубахи и выцветшую фуфайку. В узел поместились сменное белье и запасные штаны. Остальное место заняли склянки и мешочки со снадобьями, что трудно отыскать и сложно приготовить.

Сколько могла пирожков она съела сразу. Остальные завернула с собой, добавив к ним подарки из свертка подруги, да кое-что из запасов. Фляжка с водой, нож, кресало да кремень – вот и все, что ей было под силу унести.