– Знаете, уважаемые, принимая во внимание, что я только из аэропорта, прошу вас покорно говорить, какое у вас ко мне дело.

Секретарь заерзал на своем месте и, тщательно подбирая слова, сказал:

– Господин консул не овладел пока русским языком в должной мере, не мог бы он говорить с вами на английском?

– Как господину консулу будет угодно. Please.

Консул расправил плечи, чуть вздернул вверх свой горделивый шнобель и начал весьма бойко и с выражением. Он говорил минут десять. Начав с географического положения Сиргвидонии, он перешел к правящей династии Дымбоу. Не забыл упомянуть и климатические особенности островов. Вскользь затронул демократические преобразования в своей стране, делая легкий намек на похожесть наших держав. Тем временем за спиной гостей в дверь просунулась рожа Порфирия, который еле сдерживался от смеха. Я глазами показал ему, чтобы тот сгинул. Между тем политинформация подошла к концу. Закончив, оратор чуть склонил голову набок и по-отечески посмотрел на меня.

– Очень любопытно. Вот только позвольте вас спросить, к чему вы мне все это рассказываете?

– Многоуважаемый господин Кириллос. При всем, что выглядит это будет странно и неучтиво, я все же просил бы вас ответить на некоторые вопросы. Мы не задержим вас надолго, поверьте, это очень важно.

При этих словах консул посмотрел на секретаря, и тот с готовностью выудил из портфеля папочку. Консул встал, взял папку двумя руками и, поклонившись, протянул ее мне. Нечего и говорить, что я тоже встал, тоже поклонился и двумя руками принял папку.

– Мы были бы вам очень признательны, тараторил секретарь, пятясь к прихожей, если бы вы ответили на вопросы по возможности быстрее. Если позволите, я позвоню вам завтра. Можно?

Консул почтительно поклонился и исчез за дверью, за ним рванул и секретарь.

– Ты же сказал, что один. А у тебя тут целый раут дипломатический, – донеслось из кухни.

– Что ты делаешь, изверг? – завопил я и бросился на кухню.

Ах, если бы я не успел! Буквально налету я поймал отбивную, не дав ей плюхнуться на сковороду.

– Ты что, Порфиричь, совсем охренел в своем банке? Кто же так мясо жарит? Сковородку надо разогреть сначала, чтобы горячая была. Теперь немного оливкового маслица. Вот, отлично. Да не суй ты мне мясо, рано. Берем четыре зубчика чесночка, чуть раздавливаем его ножом, чтоб зубья потрескались, и в маслице. Вишь, какой душок пошел? Так, теперь отбивнушки. Ну-кась, ну-кась. Прекрасно. Все замечательно, приправкой их, перчика немного, ага, потушился чесночок. Чудесно. Теперь туда малеха сливочного. Растопилось, и…

И взорвался запахами воздух. И запахли наперебой то отбивные, то салат. Как бы соревнуясь. Я полем пахну, полынью, росой утренней. А я чесночком и травкой грузинской. А во мне лучок сладенький. А на мне жирок ладненький. Вот под эти перепевы нашего будущего ужина и хлопнули мы с Порфиричем по первой. Прямо на кухне, стоя. Достали из морозильника холодненькую, плеснули в рюмашки, чокнулись поспешно и в топку ее, родимую. И закусить. Чем? Вот этими запахами московского позднего вечера, этим ароматом крымской ночи, что веет от салата, этим чесночно-мясным духом предстоящего застолья.

Уже перед сном я вспомнил о папке сиргвидонцев. Вставать не хотелось, но я поплелся на кухню, достал из холодильника бутылку минералки, прихватил и папку. Лег, открыл и принялся за изучение. На очень дорогой бумаге с золотым тиснением шел следующий текст:

«Многоуважаемый господин Кириллос! Я, чрезвычайный и полномочный посол Сиргвидонии в России, обращаюсь к вам с огромной просьбой. По поручению очень высокого лица нашей страны, мне необходимо выяснить у вас следующие вопросы». И далее вопросов двадцать, касательно моих родителей, мест проживания нашей семьи и некоторых подробностей моей биографии.