Сашка заметно волновался, закурил уже третью сигарету и руки его слегка подрагивали. Настя, ошеломлённая, молчала. Голова была пустой, кажется, даже мыслей не осталось, только в висках громко и больно стучали молоточки.

– Настёна, я долго думал, поверь мне. И. … Если ты моя половина, то, по логике, и я должен быть твоей. Может, ты просто пока не поняла? Может, ты ещё не разглядела? А?

Настя, опустив голову, посидела молча, потом судорожно вздохнула, будто долго плакала, и тихо сказала: – Я разглядела, Сашечка. Разглядела.

Сашку вихрем снесло с места, он взял её лицо в ладони и тихо поцеловал. Это был даже не поцелуй, он просто прикоснулся приоткрытыми губами. Избушка вдруг качнулась, пол ушёл из-под ног, и Настя крепко ухватилась за Сашку.

Он осторожно прижал её к себе и зашептал:

– Я так много и бестолково говорил, боялся, что не поймёшь. Какое счастье, что ты умная!

Они вышли на берег, обнялись и долго молча смотрели на воду. Нечаянно Настя опустила глаза и уставилась на Сашкину руку: часы показывали начало восьмого. С хохотом заметались по поляне, собирая и пряча вещи, почти бегом пролетели тропу. На повороте, запыхавшись, остановились. Сашка взял Настины руки и бережно поцеловал одну за другой. Большой и сильный, он красиво и бесшумно бежал, оглядываясь. Настя отметила про себя, что хромоты почти не заметно, что двигается он с какой-то тигриной грацией быстро, тихо и изящно. Дождавшись, когда Сашка скроется за поворотом, Настя побрела домой. В голове стоял звон, мыслей по-прежнему не было. То есть они были, но вертелись таким плотным клубком, что отделить что-то важное было немыслимо.

– Ладно, – решила Настя, – приду домой и подумаю обо всём, сейчас сил нет.

…Эта неделя была много страшнее. Она не могла ни пить, ни есть – всё вызывало отвращение. Она не могла спать: замучили сны – путанные, непонятные, беспокойные. Наконец, обессилев, вновь начала регулярные занятия медитацией, заброшенные за последние недели. Это помогло взять себя в руки, она уже спокойно пережила субботу, а на следующее утро бодро шагала по дороге. Появились первые грибы, Настя с удовольствием собирала, а потом развешивала на деревьях сушить: « НЗ» для белок. Лучшие откладывала в пакет – на суп и жаркое. Сашка в этот раз не орал и не ждал, он шёл навстречу. Издалека заулыбался, подбежал, снял с Насти рюкзак и взял её лицо в ладони.

– Кажется, это станет привычкой! Не возражаю, – подумала она. Сашка нежно чмокнул в нос, потом в щёчку, потом… Они долго целовались на дороге.

– Настёна, за что мне такое счастье? – Сердце его громко стучало.

– Это не тебе, – Настя ладошкой трогала колючую щёку, – это мне счастье.

Молча дошли до своей поляны. На картонке, пришпиленной к сосне, крупными буквами выведено: « ЧАСТНЫЕ ВЛАДЕНИЯ!» Настя звонко рассмеялась, а Сашка пояснил: – Это наша первая частная собственность. Потом, Настёна, у нас всё будет, обещаю тебе.

Пили чай, строили планы, в основном Сашка:

– Нам с тобой недолго осталось здесь жить. Приедем – поженимся. Нет, сначала познакомишься с родителями, потом я с твоими, а уж потом они между собой договорятся и тогда свадьба. Я знаю, у меня друг женился. А жить пока, Настёна, будем у моих. Слово даю, это будет не долго. Купим квартиру, и это будет наша вторая собственность.

– Настя, ты красавица и дети у нас будут красивые. Ну, сними ты свои очки! Да, Настён, я по рации связался с городом, проконсультировался в глазном центре. Знаешь, что мне сказали? Что это пустяковая операция и тебе её сделают в два счёта, раз ты так комплексуешь. А я думаю, стоит ли принимать такие мучения? Настён, сними очки, покажи мне свои глазки. Я тебе честно скажу, стоит рисковать или нет. Да, я в городе кое-что заказал, но это сюрприз. Девочка моя хорошая, сними очки, а!