причудливых формах своих, в своих непереносимых рельефах неистовые

вопросы и невинные ответы), и из округлостей… да что там… лепушок был

готов для них на всё.

Сцена третья

Какими бывают приятными сны и несимпатичными пробуждения.

–Лиза! Лиза! Внученька! – трогала за плечо бабушка внучку. – Да ты, никак,

уснула?

– Ах, бабушка! А где же господин с зонтиком?

1Это, как вы понимаете ещё не мои собственные экзерсисы на тему «время». Это из Льюиса Керролл,

«Приключения Алисы».

2Время и сирень потом отомстили за это Лепушку.

3Из «Евгения Онегина».

14

– Господин с зонтиком? Это тебе привиделось, наверное? Не было никакого

господина.

– Мне показалось сейчас, что господин с зонтиком… рассказывал

удивительную историю… о лепушке и непереносимых рельефах.

Нет! не было никакого господина с зонтиком – а только сирень в окно1.

И снова надышавшись сиренью, внучка впадала в неистовое любовное

томление, и ночью ей снова снились живые сны; и снова, смятенная, сначала,

она не могла никак заснуть и переворачивалась с боку на бок, а потом снова

раскидывалась на хрустящих накрахмаленных простынях и комкала подушку, и

трогала себя… а потом снова засыпала; и набрасывалось на неё необъятное

дыхание пространства, неохватный простор плодоносящих и разящих

душистостью цветов и трав. Ах! звенящие поцелуи света! Оле-ой!..

неприкаянные мурашки осязаний! Оле-ай!.. проникающая маета боязливого

желания! Оле-эй!.. и золотой колосс (теперь уже не колос, а колосс), и золотой

колосс – непочатый жар, язвящий дрожащим наслаждением! Оле-ой! Оле-ай!

Оле-э!.. и тогда поднимался занавес, и приоткрывались покровы, нежные и

прозрачные, как лепестки розы, которую дарил Купидон Психее, когда она,

ненаглядная, в ночи, ждала его – невидимого, таинственного и вожделенного

телом и мыслью.

Возлюбленный!

По-юношески гордо возвысился он над цветущим лугом. Он источал лучи

любви и тянулся к ней всеми фибрами взбудораженной сиренью души.

Возлюбленная!

Она тоже тянулась к нему, и они шли, взявшись за руки, обнявшись, утопая

в хохочущем, бьющемся, пенящемся, переливающемся через край,

трепыхающемся (уф-ф-ф) упоении; они плыли…

Ты беги, челнок сосновый,

Ты плыви, как пузырёчек,

Как цветочек, по теченью!2

… и челнок их плыл, скользил поверх радостного многоцветия жизни, и

казалось, что мир вокруг только и ждёт момента-случая предоставить им

уютный уголок, норку, ложбинку, где они могли бы присесть и пить от чаши с

любовным напитком.

«Изольда сделала несколько больших глотков, потом подала кубок

Тристану, который осушил его до дна».

1Сирень содержит в себе страшную синильную кислоту, от чего и пахнет так дурманно. Достаточно 5/100

грамма синильной кислоты, чтоб отравить человека. Присутствие 1/10 гр. синильной кислоты в воздухе

достаточно, чтоб в этом воздухе вымерли не только насекомые, но и животные.

2Калевала.

15

К сожалению, в этом месте изображение расфокусировалось (может,

бабушка на кухне кастрюлькой…) и внучке только показалось вдруг, что

возлюбленный её похож на господина с зонтиком Кабальеро.

… упал занавес, сомкнулись покровы, тонкие и чистые, как любовь,

которую дарил Психее Купидон, когда она в своём сне ещё держала его в своих

объятиях, а нежный Зефир уже раздувал угли зажигающейся Зари (какая-то

тоже неприпоминаемая классика).

«Ах, бабушка!»

Внучкаоткрывала глаза и, совсем как птичка Психея, чувствовала себя

покинутой; божество упорхнуло и на губах остался сладкий вкус… а здесь – всё

как было: смятая накрахмаленная простыня, ночник, горевший всю ночь,

книжки по химии, ботанике и русскому языку… (здесь надо воспользоваться

случаем и сообщить, что внучка приехала к бабушке издалека, чтоб поступать в