– Все, последний рывок. Отсидим биологию и «Ура, ярмарка!» – едва не приплясывала по дороге в следующую аудиторию Найра. – Счастье так близко, что даже не верится!

– Кто только придумал поставить в день открытия ярмарки занятие с Сычем? Этот упырь с нас все соки выпьет, – пожаловался увязавшийся с нами Пайс. – Эрма, можно я опять с тобой сяду? Дашь списать? С меня шоколадка!

– Шоколадку стоят подсказки на истории, а Сыч это высший уровень, здесь как минимум коробка конфет, – принялась азартно торговаться за более робкую подругу огневица.

– Согласен на все! Только, чур, место мое, – не стал спорить он.

Со стороны складывалось ощущение, что Пайс отделился от своей компании именно за тем, чтобы успеть сговорится с Эрмой, только вот меня не покидала мысль, что Кэс специально отрядил товарища присмотреть за нами. Его самого видно не было, возможно, в этот самый момент он рассказывал друзьям всю правду обо мне и демоне, если конечно, не сделал этого еще раньше.

В класс компания влетела, буквально на несколько мгновений обогнав Сыча. Верный себе, строгий учитель даже не дал им времени сесть за парты и достать тетради, с ходу протараторив тему урока.

– Орсон, к доске! – даже не открывая журнала, бросил он.

– Я ведь на прошлом уроке отвечал, почему опять я? – ахнул парень.

– А разве ты не хочешь исправить двойку? – изогнул бровь Сыч.

– Какую двойку? Вы же мне поставили четыре, – зная, что с вредного учителя станется исправить оценку, значительно тише произнес Орсон.

– Которую ты заработал только что, – открыв журнал, мужчина быстро черканул в графе. – Если продолжим спорить, успею поставить еще одну.

Орсон так и застыл, хватая ртом воздух. По классу же пронесся удивленный шепоток. Конечно, в отличие от более лояльного господина Тирнея, Сыч всегда вел себя жестко, но так откровенно к ученикам все же не придирался. Вообще, создавалось впечатление, что он банально не любит преподавание и, приходя в класс, делал все, чтобы поскорее справится с опостылевшей работой и вернутся домой.

– Почему прохлаждаемся? – захлопнув журнал, Сыч грозно уставился на замершего перед доской парня. – Урок не резиновый, плохие отметки не одному тебе исправлять надо. Нельзя быть таким эгоистичным.

– Вы же не сказали, что записывать, – промямлил одноклассник.

– А сам не мог сообразить? – мужчина даже не стал скрывать презрения. – Вводные одинаковые, сэкономил бы мое и свое время. Ты же выпускник, неужели за все годы в школе не смог уяснить даже элементарных вещей? Пора учиться думать своей головой, а не ждать, что тебя будут водить за руку и разжевывать все по слогам.

Орсон пошел красными пятнами, рубцы шрамов побагровели, на виске у него судорожно забилась жилка. Было видно, что однокласснику очень хочется сказать в свою защиту хоть что-то, но наученный горьким опытом, он молча глотал одно оскорбление за другим.

– Что сегодня с учителями творится? Если Орсон пожалуется, Сычу ведь крупно влетит, – придвинувшись к Найре, шепнула я. – Подобное поведение для учителя недопустимо, нельзя переходить на личности, это унижение чести и достоинства.

– Такие красивые слова знают только в столичных школах, – скептически фыркнула подруга. – Сыч же частенько любит устраивать подобные «встряски», все давно привыкли, не переживай. Орсон так точно будет молчать в тряпочку, к нему самому у директора претензий целый вагон.

 Прозвучало вроде бы убедительно, но я все равно не могла отделаться от ощущения, будто происходит что-то странное. Казалось, преподаватели действительно сговорились и что господин Тирней, что теперь Сыч осыпал Орсона градом хлестких комментариев. Одноклассники наблюдали за устроенным «избиением» с нескрываемым удовольствием, а когда учитель заставил парня вывернуть все карманы в поисках шпаргалки, вовсе принялись хихикать. «Шпаргалкой» в итоге оказался список продуктов, но Сыч и не подумал извиниться, вместо этого отругав еще и за ношения посторонних вещей, не имеющих отношения к занятию.