Девушка не сразу поняла, что он произнес. Во время всего разговора с этим человеком ее бросало от одной эмоции к другой, она не успевала. Потом поняла. Опять разозлилась. Смутилась.

Фрей наблюдал, довольный ее реакцией.

– Ну, по крайней мере, ты теперь не боишься, Белая Лиса, – на удивление серьезно добавил он и сделал широкий шаг вперед.

А дальше в единый миг:

…Лисбет, ошарашенная, попыталась схватить его за предплечье…

…Решение окончательное! Увести ее! – Голос Валхейма…

…Удивленно приподнятая бровь Блааса, заметившего шаг ученика…

…Это я напал на Белого! – Громкий голос Фрея…

Тишина.

Оглушающая тишина.

Только приглушенно доносится из-за толстых стен здания жизнь города снаружи: крики рыночных зазывал, ругань споткнувшегося прохожего, громкий голос глашатая с площади неподалеку, щебетание детворы, играющей во дворе. Присутствующие ничего этого не слышали. Они были ошарашены.

– Что? – спросил Глава, прочистив горло.

– Что ты делаешь? – шипела Лис из-за спины Фрея.

– Это я напал на Белого! – громко повторил юноша.

Пока остальные пытались понять, как реагировать на новую информацию, Аберфорт, которого этот поворот не устраивал, среагировал.

– Это ложь! – быстро бросил он.

– Серьезно, что ли? – Валхейм не верил своим ушам, обращаясь к молодому ученику.

– Абсолютно, – уверенно сказал Фрей, ни капли не смущаясь направленных на него заинтересованных взглядов. – И сразу оговорюсь: мое нападение было ответной реакцией на атаку Белого в мою сторону. Исключительно защита.

Все вокруг, и даже Блаас, перевели свои взоры на Аберфорта. Тот стоял недовольный.

– Это ложь, – повторил он. – Зачем мне это делать? Мальчишка невменяем и первый напал, поняв, что я из другого клана.

– Вот, про это мы и говорили, магистр, – напомнил о себе женский голос из Совета. – Нужно сначала разобраться, что на самом деле произошло, и только после этого выносить решение по такому серьезному обвинению.

Белый поднял обе руки в примиряющем жесте. Голос же его оставался недружелюбным.

– Это я уже понял. Но я хочу, чтобы вы узнали реальное положение вещей. Акт агрессии был совершен именно моей ученицей, а не этим влюбленным щенком.

Валхейм, все это время стоявший, сел и устало потер переносицу.

– Черт-те что… – протянул он. – Действительно не понимаю, как затесался в эту ситуацию молодой человек. – И, обращаясь ко всем, добавил: – Разберемся.

Фрей сделал шаг вперед и с вызовом обратился к Белому:

– Я что-то не вижу в твоей руке бутылочку бразийского, которую ты мне должен, Корж.

«И правда невменяем», – пронеслось в голове у членов Совета. Лисбет что-то шипела за его спиной. У Белого же гневно раздулись ноздри. Фрей продолжал, явно издеваясь:

– Может, покалеченная нога мешает за ней сбегать? У меня есть доказательства, – заявил он Совету, – что именно я сражался с этим человеком. Я его ранил. – После небольшой паузы Фрей закончил словами: – Даю согласие на эмоциональную проверку.

Блаас удивленно приподнял бровь. И одобрительно. Реальный расклад он не знал. Но он хорошо знал своих учеников и мог примерно представлять, что произошло на самом деле и что происходит именно сейчас. В общих чертах. И эмоциональная проверка была хорошим решением в данной ситуации. Никаких точных деталей проверяющий не узнает: кто первый напал, что было сказано, как развивались события. Узнают только эмоции, которые ощущались в момент событий. Если было столкновение, то есть сильный эмоциональный выброс в сторону другого человека, а вдобавок еще и контакт с ним, то хороший телепат сможет даже примерно определить, на кого были направлены эмоции проверяемого. Не конкретного человека, а общие черты: какая магия ему присуща, его сила, поведение, пол. При близком же контакте, а тем более нанесении увечий, происходило непосредственное соприкосновение двух аур, которые можно было подсмотреть в эмоциональном отклике. На такое были способны только считанные единицы среди телепатов. Расшифровка эмоциональной окраски – все равно что разгадывание умысла художника, нарисовавшего картину лишь из случайных разноцветных мазков. Очень творческий процесс. И чтобы все правильно разобрать, нужно самому быть художником.