Обходя голову Ленина кругом, я смутно вспомнил, что организаторам выставки пришлось обращаться в суд, чтобы выставить этот фрагмент, и о на удивление ожесточенном протесте берлинского сената, пытавшегося остановить этот якобы оскорбительный акт. В частности, вспомнилась следующая деталь: после того как памятник демонтировали, его фрагменты были захоронены в тайном месте в лесу за Кёпеником к востоку от города. Меня тогда поразили размеры этих фрагментов и то, как трудно было захоронить их тайно. Но музей, естественно, выиграл дело, и голову Ленина выкопали, по крайней мере на некоторое время.

Я больше об этом не вспоминал, пока примерно год спустя моя подруга не порекомендовала мне посетить небольшую выставку, посвященную столетию Октябрьской революции. Из этого посещения родилась вторая сцена данного эпизода. В отличие от других выставок на ту же тему, эта активно стремилась усложнить понимание исторического момента, который она чествовала, через применение намеренно анти-исторического подхода к и без того сложным событиям 1917 года. Да, они рассматривались через призму научной и популярной историзации, но в связи с другими значениями, которые приобрело слово «революция» в последующие десятилетия (анти- и постколониальное, расовое, гендерное и сексуальное). Я пишу здесь об этой выставке, потому что экспозиция включала видео, которое вернуло меня к моменту моей предыдущей встречи с памятником Ленина. С такой силой, что я даже забыл записать имя художника или название работы. Автор видео, как и я, обошел наклоненную голову по часовой стрелке. Но он по крайней мере сообразил записать этот обход на мобильный телефон. В видео сначала маячила знаменитая бородка, заполняя почти весь экран, потом она исчезала за грубым срезом, отделявшим голову от торса, возникали закругленный череп и торчащая арматура, пока наконец после тридцати секунд медленно пульсирующего видео снова не появлялись внушительные брови, нос и губы стилизованного ленинского лица.

Видео было закольцовано, саркастически напоминая о том, как революция, возможно, поймала беспомощного Ленина в свой цикл. После каждого цикла экран белел и на нем появлялись вопросы. Раз за разом, в медленном ритме закольцованного видео вас спрашивали: «Долго ли продержится эта ситуация?», «Обострится ли она?» и «Приведет ли она к революции?». Снова и снова. Каждый вопрос, очевидно, относился к разным вещам. Видео было настолько мучительно медленным, что какая-то вариация первого вопроса, без сомнения, успевала возникнуть в голове любого зрителя, который выдержал более одного цикла. Второй вопрос был более двусмысленным, но проводил связь между опытом просмотра и каким-то другим чувством или референтным полем, которые не были даны. Третий вопрос выглядел совершенно ироническим в первый раз, но с каждым новым циклом все больше походил на призыв разгромить выставку, ну или на тот вопрос, который Ленин и сам не раз задавал.

Я задался целью что-то выяснить о художнике, построившем эту ситуацию, но у меня ничего не получилось. Авторство упорно оставалось неустановленным, хотя, казалось бы, сегодня это совершенно невозможно. Кураторам, с которыми я встречался, вскоре надоедало отвечать на вопросы об этой фигуре: зияющее отсутствие документации на нее говорило о том, что автор явно совершил нечто, чем заслужил себе безвестность.

Выяснилось, что вопросы были взяты из работы Ленина 1915 года «Крах II Интернационала», раздраженно критического описания роспуска II Интернационала на фоне общеевропейской войны 1914–1918 годов