− А зачем им маски? – спросил Бочкарёв. – Или боятся, что мы заразные?

− Видимо, для масок есть причина. Там же у них ещё какая-то «умная» оптика, как мне кажется.

В дверях снова появились «зелёные» бойцы, один «чёрный» и человек в тёмно-красном кафтане, который уже приходил ранее.

Вошедшие расступились перед дверями. «Чёрный» указал пленникам на выход. В коридоре ждали ещё три конвоира.

Их снова провели в помещение, куда пленники попали из студии. Человек в кафтане, державший какую-то папку, боец в «чёрном» и двое «зелёных» конвоиров остались с пленниками, а остальные вышли.

«Чёрный» держал в руке какой-то прибор, похожий на тот самый «коммуникатор», который нашёл Владимир. Боец обошёл всех, направляя прибор на каждого по очереди, затем встал в центре комнаты и кивнул человеку в кафтане.

− До́бре, – сказал тот и обратился к пленникам. – Замрите и не двигайтесь.

− А что… – начал Егоров, но не успел ничего сказать.

Раздался знакомый гул, и на секунду всех ослепила ярко-красная вспышка.

Габрова схватила мужа под руку, так как ей снова показалось, что пол ушёл из-под ног, но тут же убедилась, что твёрдо стоит на ногах. Все удивлённо огляделись, потому что оказались в художественной студии на Большой Лубянке. Но кроме них туда попали человек в тёмно-красном кафтане, один «чёрный» и два «зелёных» бойца.

Человек в кафтане сел за стол, на котором до сих пор был включен компьютер. Тем временем «чёрный» и один из «зелёных» стали обыскивать помещение. Они вышли в соседнюю комнату. Второй «зелёный» остался в дверях с «пистолетом» в руках. Часы на стене показывали 21:08.

− Во сколько ты должен забирать дочь от родных? – обратился человек в кафтане к Николаю.

− В десять вечера. Устроят они теперь…

− Хорошо. Сейчас я скажу пару слов, а затем позвонишь им, скажешь, что вы с женой задержитесь. Итак, я не представился. Моё имя Иакинф, сын Никодимов. Служу… Как это лучше сказать… Я служу в разведывательном отделе нашей… эээ… службы безопасности. Являюсь переводчиком и специалистом по работе с обитателями вашего мира. Должен довести до сведения всех вас, что выбор у вас теперь небольшой.

− Угрожаете?! – вызывающим тоном спросил Егоров.

− Ни в коем случае. Просто если ты и твои друзья откажетесь, то мы изолируем вас и ваши семьи в наших городах.

− От чего откажемся? – не понял Габров.

− От предложения поступить на службу.

− Это как?!

− Это так. Всё, как и в остальной России, и во всех ваших республиках Исетской Лиги. Мы проверим, кто вы такие, и насколько вам можно доверять, а затем составим для каждого программу подготовки и определим должность.

− Вот так просто? – спросил Габров.

− Не просто. У нас есть условия, которые надо выполнять. Иначе вас ждёт изоляция.

− Не нравится мне это… – негромко проворчал Егоров.

− Это в целях вашей же безопасности. Вами могут заинтересоваться… Ну, это потом расскажу. Волноваться, если выберете изоляцию, вовсе не следует. У нас нет тюрем и каторжных лагерей. Изоляция предусматривает что-то вроде домашнего ареста. Условия будут скудноватыми, но вполне приемлемыми. Ибо среди вас нет тех, кто пошёл бы против синорян с преступным умыслом.

− Против кого?

− Против синорян. Это мы и есть, – Иакинф похлопал себя кулаком по груди. – Видимо, пора начинать небольшой исторический экскурс.

− А можно вам вопрос? – сказал Егоров. – Почему вы обращались к нам «на ты»? Мы же с вами «на вы».

− У нас не принято обращаться к одному человеку «на вы». Даже к архиепископу или к верховному префекту. У вас здесь тоже до середины восемнадцатого столетия так было.

Егоров недоверчиво нахмурился и повернулся к Габрову. Тот кивнул головой, мол, так и есть.