− Кажется, это газоразрядные индикаторы, – показал Габров на «окошечки». – Или что-то в этом роде. Всё равно оригинально. Может, купим у них, а?

− Так неудачно прикалываешься? – проворчала Габрова. – Если они нас на удобрения не пустят, и то хорошо будет… Гляди-ка, а тут ещё «окошечко»…

Габров внимательно присмотрелся.

− Это дата… Сегодняшняя. Только… По старому стилю… Прибавь разницу в днях между григорианским и юлианским календарём и будет сегодняшнее число, шестнадцатое июня.

− А это что? Год? – вмешался Владимир. – Если я правильно эту систему понимаю, то тут иное тысячелетие! Мы что, в далёком будущем?!

− Всё нормально. Отними 5508 лет и получится наш год, – успокоил его Габров.

− Так это что? От сотворения мира? Или как его? – спросил Владимир.

− Да. Константинопольская эра. Она использовалась в Византии и на Руси в Средние века. Новый год считается от 1 сентября. Хотя иногда и от 1 марта отсчитывали.

Пленники столпились возле часов и так увлеклись их изучением, что не заметили, как двери открылись и в зал вошли семь человек. Четверо были в уже знакомой «чёрной» форме с масками и шлемами, а остальные трое были в старинной одежде: двое мужчин в кафтанах и молодая женщина в шушпане (укороченный женский кафтан) и длинной юбке.

− Ну, вот и пришли по нашу душу… – тихо произнёс Егоров, глядя на вошедших.

− Мир вам! – произнёс русобородый человек в кафтане, при этом он и его спутники, кроме «чёрных», слегка поклонились.

Габров и его жена тоже машинально сделали небольшой поклон, так как приветствие показалось им, регулярно посещающим церковь прихожанам, довольно знакомым.

Люди в чёрном остались у дверей, а трое в «исторических» нарядах уселись за стол.

− Будьте добры, присядьте, – сказал русобородый.

В отличие от людей, которые привели пленников в зал, этот говорил явно по-русски, хотя и с акцентом. Иногда в его речи проскакивали «церковнославянские» обороты. Говоривший был одет в чёрный кафтан и выглядел лет на 35. У него были аккуратные русые борода и усы. Его спутники казались моложе: мужчина в тёмно-красном кафтане, с каштановой бородой-эспаньолкой, выглядел не старше, чем лет на 25 − 26, а женщина примерно на 20 – 22.

− Итак, аз хотел бы выслушати, кто вы такие. И каким образом вы смогли обнаружити наш эээ… как бы по-вашему сие назвати… наш коммуникатор?

Пленники переглянулись. Бочкарёв посмотрел на друзей и заговорил.

− Меня зовут Николай Сергеевич Бочкарёв. Это, − он кивнул в сторону остальных пленников, − мои друзья. Мы часто работаем вместе, и сегодня были в художественной студии, руководителем которой я являюсь. Вам требуется пояснение, что такое «студия»?

− Аз и мои соратники понимаем, что сие значит. Продолжай.

− Этот ваш коммуникатор мы нашли случайно, во время ремонта другого помещения. Это было в Москве. Если вы знаете, где улица Правды…

− Виэ́даем. То есть знаем. Наш человек его там оставил. Но ни один из вас не должен был его обнаружити. Только наши люди могут видети принадлежащие нам механизмы.

Тут Владимир нерешительно поднялся.

− Это я нашёл… Я не знаю, как я смог его увидеть. Он был хорошо замаскирован в бетонной нише под декоративными панелями…

− Ты и ниши той не должен был узрети. Ты просто не смог бы. Только если кто-то из нас тебе прямо туда указал. Так что же? Тебе кто-либо помог увидеть коммуникатор?

− Нет. Я нашёл его самостоятельно. Никто кроме меня его не видел, пока я не принёс его друзьям.

Тройка в кафтанах переглянулась. Мужчина в тёмно-красном отрицательно покачал головой.

− А ежели и впрямь сие истинно? – спросил его русобородый.