− Ага, вот и они чешут! – бесцеремонно закричал издалека Егоров. – А вам так не холодно? Плюс двадцать семь в тени. Морозище!

Жена Габрова имела привычку одеваться так же мрачно, как и он сам, и носила такие же летние облегчённые армейские ботинки. Вместе они выглядели, как боевики какой-нибудь экстремистской группировки. Габров тут же «парировал» выпад тем, что угрожающе быстро направился к Егорову. Тот с постановочным ужасом на лице начал прятаться за спины товарищей.

− Ага! Вот оно! Опять эти ваши замашки! Ага! Чуть стоит свободному человеку заикнуться, так штурмовики сразу идут разбираться с вольнодумцами! – выкрикивал Слава кривляясь.

− Да ну что вы, милостивый государь! Какие замашки? – приговаривал Габров, хватая оппонента за шиворот. – Я просто хочу вас с «апстеной» немного познакомить!

− Детский сад… – покачала головой Ирина Бочкарёва.

− Да отпусти ты человека! – сказала Габрову жена.

Журналист выпустил из рук чертыхавшегося Егорова и предложил ему сигарету.

− Как твоя фантастика поживает? – спросил Слава.

− Продвигается потихоньку, когда в редакции завала нет. Хотя я сейчас больше работаю над составлением учебника истории. Надо же когда-то оправдать свой диплом…

− Хе-хех! Ты всерьёз уверен, что министерство образования у тебя его купит?

− Не знаю, там видно будет. Ну а что у нас на повестке дня? Что ещё за «важное дело», о котором ты говорил?

− Да вот тут Вова нашёл одну занятную вещь. Вот ведь неуёмный человек. Ремонт в раскопки превратил! Он нам не показывал, вас двоих просил позвать, как специалистов по древностям. А ты чего такой угрюмый был, когда я звонил?

− Нашего чересчур любопытного друга, Данилу Богатырцева, встретил сегодня на Никольской. Еле отвязался. Где там эта находка? Давай поглядим, древность ли это вообще.

Владимир нерешительно достал из рюкзака какой-то небольшой предмет, завёрнутый в воздушно-пузырьковую плёнку.

− Давайте-ка мы всё-таки докурим и пройдём внутрь, – строго сказал Бочкарёв. − Нечего эти «археологические находки» рассматривать на улице.

Друзья вошли в помещение студии. Загадочную находку разместили на столе. Это был предмет правильной ромбовидной формы, сделанный из стеклянных и металлических деталей.

− Как думаешь, что это? – спросил Егоров Габрова.

Тот покачал головой, укоризненно глядя на Славу.

− Вот это и есть «важное дело»?

− Да ладно тебе! Успеешь ты свои «поэмы» дописать. Не так уж часто ты от них отрываешься. Посмотри, пожалуйста, ведь явно ценное что-то…

− Подожди… – журналист начал внимательно осматривать загадочную вещь. – Ни одной буквы. Ни одной цифры. На осколок от более крупного объекта не похоже. Я не могу сказать, что это такое.

− Ну вот, ты же на историка учился, господин бумагомаратель!

− Я по образованию историк-архивист, а не археолог. Такую вещь вижу впервые. Разумеется, про назначение тоже сказать ничего не могу. Ты что скажешь? – Габров обратился к жене, которая работала экспертом по антиквариату.

− Вещь старой не выглядит, разве только грамотно хранилась или реставрировалась. Мне кажется, что это пресс-папье или просто безделушка, хотя… – Габрова была в нерешительности. Она достала какие-то инструменты вроде тех, которыми пользуются ювелиры.

Ромбовидный предмет был тонким, не более 5 миллиметров толщиной. Металлические части были сделаны из тёмной, будто воронёной стали. Стеклянные детали были красными и жёлтыми. Внутри стекляшек просматривались какие-то узоры.

− Видишь? – обратилась Габрова к мужу, указывая на них.

− Вижу. Это резьба или что? Как это правильно называется? Инкрустация? – спросил Габров.