– Нет, – ответил я.

– Значит, я не умная, а раз, не умная, то и не красивая?

Я вдруг вспомнил одну из своих ссор с Юлей. Сущая мелочь, в самом деле. Ну и ссора была! В ситкоме к ней добавили бы закадровый смех. Но мне и ей, уверен, было совсем не весело. Правота её и моих суждений уже тогда нам стала поперёк горла. А началось все… из родинки между ее лопаток.

– Видела, как ты улыбался этой девушке. Так ты мне не улыбался давно. Не поступай так со мной… вновь, – были ее слова.

А вот что соединило начало конфликта – родинку – и его середину – Юлины слова про улыбку – не вспомним ни я, ни Юля.

– Чего умолк-то? – задиристо спросила Катя. Ей было весело, а не обидно, что только лишний раз подтверждает, что Катя – адекватный человек. Об этом я и сказал ей вслух.

– Адекватный? – переспросила Катя. – Ну, считай, ты выкрутился.

– Но я тебя не знаю, вдруг ты притворяешься адекватной, – поспешил добавить я. И, не давая ей как-либо отреагировать, напомнил ей о важном:

– Ты нашла меня через Рона. А вот как ты нашла Рона?

– Я нашла тебя не через Славу, а через Машу. Лора знает, что ты с ней встречался…

– Все обо мне всё знают, – пробурчал я.

– …Она была в школе. Прибежала туда, чтоб выразить соболезнования Льву. Я сейчас про Машу, не про Лору. Я тоже была, в кабинете Льва. Когда я поняла, что она и есть мне нужная Маша, я спросила у нее про тебя. О тебе она говорила с неохотой. Трижды от тебя отреклась перед тем, как я сказала, что точно знаю, что вы встречались.

– Она расстроилась из-за смерти Саши, – предположил я вслух, но мысленно предположил, возможно, даже параноидально, что Маша знает, что я убил Сашу Рори.

– Во-во, я тоже об этом подумала. Да и она так и сказала, что у нее все в голове попуталось, когда она узнала об убийстве. Мне она сказала про гараж и даже вызвалась проводить меня туда. Зря она приходила. Ты и сам видел, какая она была грустная.

– Видел, – вздохнул я.

– А Рона и Марину мы встретили по пути сюда.

– Угу, – сказал я и понял: все, что можно узнать о Линдянисе и около него, я уже узнал. Попытаю счастья у университета, решил про себя.

Мы помолчали с Катей некоторое время, затем она с намеком на недовольство спросила:

– И это все, что ты хотел узнать?

– Да.

– Ты как будто детектив какой-то. Пойдешь к дочке, пытать ее про Льва?

– Я поражен вашей проницательностью.

– Только зачем тебе это нужно?

– Я, – прокашлялся я без надобности, – хочу поиграть в детектива, понять, кому нужно убивать Сашу. А первый подозреваемый, все же, даже несмотря на твои симпатии, это Ляндинис. Настоящий детектив изучает все беспристрастно, откидывая симпатии интересных ему дам.

– Коломбо, – сказала Катя, обдумывая окончание моей фразы; в это время тень ее в голове моей вошла в сферу музыки моей синей женщины.

– У меня… – начал я, робея, – мне хочется навязаться, но нужных поводов для этого не нахожу.

– Навязаться? – оживленно переспросила Катя; ее оживленность как-то одивичила ее женскую красоту. – Попробуй навязаться ко мне в загородный дом, его некому стеречь.

Сказав это, она рассмеялась чему-то своему.

– Я не понял.

Она нагнулась ко мне поближе и стала объяснять.

– У нас от дедушки остался дом в Дарковичах. Мы туда редко ездим. Но вот когда мы с Людой в последний раз там были, то обнаружили, что нету дедушкиного сервиза… Люда – это моя сестра, – добавила Катя. – Замужняя, если что.

– Да я ни на что не претендую, – начал я бормотать.

– Я тебе ничего про претендентство и не говорила, – засмеялась Катя. – Сегодня я во вторую, но если хочешь, завтра можем туда поехать, на природу. Но только там летом хорошо, сейчас одна грязь по колено.