– «Расследования и тайные поручения с 1366 года», – продекламировала Бина старинный девиз семьи. Старинный или, быть может, выдуманный с нуля несколько лет назад. Когда речь шла об Интригио, подобные вещи всегда были окутаны густым покровом тайны!

Ласло дал всем выговориться. Когда он заметил, что Имоджен, словно вросшая в стул, не произнесла ни слова, то снова подал голос:

– Имми? Всё в порядке? У тебя не самый радостный вид.

– Возможно, потому, что я не рада, папа, – ответила старшая дочка, помешивая суп ложкой.

– Но ведь… мы едем в Париж! Расследовать новое дело! – возразил синьор Интригио, недоумённо подняв брови.

– Вот именно… Я подумала… Нельзя ли мне остаться дома, чтобы готовиться к конкурсу?

– Как хочешь, Имми. Однако было бы обидно не повидаться с кузенами, – ответила Бина, продолжая зачерпывать суп, словно сказанное дочерью её не слишком волновало. – Мишель и Морис – довольно известные диджеи, верно, Ласло?

– Именно так, дорогая, – ответил тот. – Странная трескотня, которую они, если не ошибаюсь, называют электронной музыкой.

Имоджен мигом изменилась в лице, а Бина опустила глаза в тарелку, довольная, что дочка попалась на это маленькую наживку. В Париж семья Интригио поедет в полном составе.

С того момента ужин протекал в более весёлой атмосфере, то и дело оживляемый ударами тринадцати настенных часов. Было подано жаркое с картофелем, а на десерт mousse au chocolat[4] – в честь намечающейся операции. Тибо был, как всегда, неподражаем.

Наконец, вытерев салфеткой шоколад с усиков, Ласло воскликнул:

– А теперь по кроватям, семья Интригио!

Как и во всех важных операциях до этого, отъезд был намечен на ранний утренний час.

– До свидания, Тибо! – прощался со своим дворецким Ласло Интригио на следующее утро, стоя на пороге. Затем наклонился к Орвилю и потрепал его за ухо. – Веди себя хорошо, договорились?

Старый пойнтер подал недовольный голос, словно прося хозяина не приставать.

Перед домом был припаркован «Фиат Джардинетта» – изящное старинное авто, которое Ласло называл «игрушкой», а дети – «старой развалюхой». Маркус, Зельда и Имоджен устроились сзади, а Бина, как обычно, села за руль. На переднем пассажирском сиденье Тибо уже сложил пачку свежих, ещё пахнущих типографской краской газет и корзину для пикника с бутербродами в дорогу.

– Можем ехать, дорогая, – сказал Ласло, усаживаясь рядом с женой.

Бина двинулась по ещё сонным бульварам голландской столицы, держа путь в сторону Дельфта. Через полчаса она свернула на пустынную пыльную дорожку, идущую вдоль канала, и подъехала к старому амбару, над которым лениво ворочала лопастями деревянная ветряная мельница. Все, кроме Бины, вышли из машины. Маркус и Зельдой побежали вперёд. Мальчик, покрутив замок, мигом открыл его своим талантом без помощи ключа и откатил тяжёлую раздвижную дверь. Внутри в молчаливом полумраке покоилась прославленная коллекция транспортных средств, принадлежавших семье Интригио. Чего тут только не было: красный родстер, на котором в шестидесятых дядя Пол ускользал от преследовавших его агентов КГБ, подводный мотоцикл с коляской от двоюродной тёти Генриетты, мини-джет кузена Фурио и даже чёрный лакированный катафалк огромных размеров.

– Легендарный «Ле Макабр» прадедушки Жюлиуса! – Ласло, заложив руки за спину, прохаживался по амбару и комментировал экспонаты. – Чтобы сдвинуть его с места, требовалось шесть лошадей, но не было лучшего способа оставаться инкогнито: как только «Ле Макабр» показывался на дороге, всех как ветром сдувало!

Мало что Ласло любил так же страстно, как старые семейные истории – помня об этом, Бина посигналила мужу с улицы.