Поздоровались, она сверила мой паспорт и протянула невзрачную пластиковую карту, украшенную загадочными буквами и цифрами почти как глинобитная табличка шумер иероглифами:

– Пропуск у вас круглосуточный, бессрочный. Когда закончите все – сдадите.

– Да я сегодня закончу.

– Не торопитесь. Начальство сказало, что будете ходить сюда, пока все не отладите.

Я немного тормознул, понимая, что доказывать что-то этой конкретной охраннице бесполезно, и пока разглядывал свеженький пластик, она поняла мое молчание по-другому:

– Прикладываете пропуск к датчику, проходите в ячейку, там на пульте набираете дату и месяц вашего рождения. Обратно пойдете, пропуск в приемник, – она жестом показала на аппарат с щелью на выходе, – не опускаете, забираете с собой. Решетка откроется автоматически. Все понятно?

– Да, конечно, – я кивнул. – А в цеху есть кто-нибудь? Кто меня там встретит?

– Какой еще цех? Вам в реакторную. Нет там никого – рабочий день закончился.

– Чего тогда вызывали? Еще и срочно, – буркнул я, недовольный, в пространство.

– Так это у людей он закончился, а реакторы работают.

– И что, их никто не контролирует?

– Дежурная смена в диспетчерской. Если надо что, звоните – внутренняя связь работает, – она с сомнением посмотрела на меня. – Вы куда идти знаете?

– Знаю. Просто раньше у меня сопровождающий был.

– Так у вас и пропуск был временный. Вы бы в реакторную по нему не прошли. Подойдете когда, увидите – там такой же сенсор, как и здесь.

Реакторная! Надо же! В голове мерещились тускло светящиеся сборки ядерного топлива, люди в белых халатах, желтые значки в треугольниках. И что? Невзрачная дверь со двора, хлопающая за спиной длинной пружиной, короткая лестница в несколько ступеней, еще одна дверь сбоку перегораживает длинный коридор, большая и железная, – но открывается, отзываясь на кусочек пластика в моей руке, лишь маленькая створка, едва ли не лаз на подводной лодке. Ну да ладно – мне лишь бы войти и выйти, я не гордый.

Где-то вверху тихо гудит вентиляция. Длинный зал с рядом широких окон. Солнце висит над городом с другой стороны этого старомодного кирпичного монстра, потому там, на улице, видны лишь яркие отсветы на далеких многоэтажках да горит желтым виднеющаяся крыша дома напротив, через улицу. В зале сумрак и россыпь ярких цветных огоньков.

Завертел головой в поисках способа включить освещение, и почти сразу же защелкали панели в высоком потолке, отгораживаясь электрическим светом от вселенной за стеклами. То ли автоматика сработала, то ли наблюдатели, прячущиеся за темными блямбами вездесущих камер, помогли.

Моя цель – вон тот большой цилиндр, аккуратно окрашенный мышиным серым, – экспериментальная хрень, творение местных кулибиных. Что он делает, я без малейшего понятия! Мое дело простое – поправить крохотные мозги, прячущиеся за тонкой сталью. Но для этого их придется извлечь. А я уже сталкивался с экспериментальными установками. Главная их примета – создатели совершенно не заморачиваются бытовыми мелочами, и если, например, вам надо всего лишь перепрошить крохотную микросхему – запросто может понадобиться разобрать половину устройства. К счастью, в данном случае всего лишь придется извернуться ужом, протянув руку глубоко в недра хитросплетений контрольной панели, чтобы, предварительно открутив несколько винтиков, извлечь на свет божий – пардон, электрический – маленькую плату с парой десятков кнопочек.

Подобное уже приходилось совершать, так что я действовал быстро и по-деловому. Сбросил на рядом стоявший стол вещи, вооружился отверткой, обесточил контрольную панель и быстро открутил заветные винтики. Однако дальше возникли сложности. Месиво кабелей, каких-то трубочек, непонятных проводов и кронштейнов вцепилось в мой трофей намертво, изобретательно сопротивляясь неизбежному. Некоторое количество тихого мата пошло процессу на помощь, и спустя минуту-другую возни в руках покоилась вожделенная плата.