– Твою мать, Рон, ты просто не представляешь, что происходит у меня под носом, – вместо приветствия выпалил президент, энергично тряхнув его руку. – Я уже четыре долбаных года сижу в овальном кабинете, и тут под самый занавес на меня из шкафов посыпались такие, мать их, скелеты, что грохот их костей будет слышен и Москве, и в Берлине, и в Пекине.

– Ты о чем? – немного опешил Бэйтс, которому редко приходилось видеть президента таким взволнованным и даже немного напуганным.

– Я о долбаном коллайдере и твоем докладе, – сообщил тот, рухнув в кресло и закинув ноги на стол. – Я вызвал госсекретаря. Он сейчас будет здесь. Я хочу, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре. Мне нужен свидетель, способный в случае чего дать показания перед специальной комиссией Конгресса.

– Ты можешь толком объяснить, что происходит? – глава МНБ подошел к небольшой стойке, на которой были выставлены хрустальные графины с дорогим спиртным, бросил в широкий стакан несколько кубиков льда, плеснул немного выдержанного виски и вернулся к столу. – На вот, успокойся. Какое отношение имеют твои скелеты к коллайдеру?

– Сэр, госсекретарь Тэйкли, – раздался голос личного помощника по громкой связи.

– Да. Пусть заходит. Только один, без своей госдеповской свиты, – ответил президент и c видом хищника, к которому добыча сама идет в руки повернулся к главе МНБ. – А вот он нам сейчас все расскажет и про скелеты и про этот, мать его, коллайдер.

Глава госдепартамента Тед Тэйкли, или для своих в Белом Доме просто ТТ, был одним из столпов, на которых держался вашингтонский истэблишмент. Он работал на разных должностях самого высокого уровня при последних четырех Администрациях и пользовался непререкаемым авторитетом как взвешенный, вдумчивый политик и чиновник, избегающий конфликтов. Небольшого роста, полный и улыбчивый, он многим казался этаким жизнерадостным добрячком, что не мешало ему всегда добиваться своего, благодаря обширным связям и отточенному за многие годы в политике искусству убеждать, которое в его исполнении было больше похоже на ловко замаскированную манипуляцию.

В ЦРУ, где он был директором три года до того как принять пост госсекретаря, до сих пор удивлялись, как ТТ удавалось уламывать опытных, прожженных насквозь десятками лет оперативной работы, глав управлений на проведение заведомо провальных операций. Но сложные и, на первый взгляд, бессмысленные многоходовки, как оказывалось позже, почти всегда действительно приносили вполне ощутимый результат, приводя профессионалов в еще большее недоумение.

После того как Тэйкли, несмотря на очень хорошие шансы стать президентом, отказался участвовать в выборах, продвигая на этот пост своих протеже, многие политические старожилы с берегов Потомака вполне обоснованно стали считать его серым кардиналом вашингтонской политики.

Во всей дурно пахнущей мути, клубящейся вокруг Белого дома, не было никого, кто бы не искал его благосклонности. Политики стремились завоевать его расположение, чтобы продвинуться вверх по карьерной лестнице, корпорации – чтобы получить государственные контракты, субсидии или льготы, ученые надеялись на его рекомендации при получении грантов. Ну а банкирам и финансистам с Уолл-Стрит сам бог велел иметь такого влиятельного покровителя, чтобы рассчитывать на поддержку Администрации в случае наступления неизбежно надвигающегося коллапса долларовой системы. Но больше всего ТТ любили генералы, ведь он имел серьезное влияние на внешнюю политику США, а в ее основе все еще лежала защита национальных интересов любыми способами и средствами. При этом выбор способов был довольно велик, а вот основным и самым надежным средством до сих пор оставались вооруженные силы США и безоговорочная готовность их использовать в любой точке мира, если, конечно, это не грозило прямым конфликтом с Россией или Китаем.