Дверь кабинета, на нетерпеливый стук директора, открыла женщина лет сорока – сорока пяти, в строгом брючном костюме и гладко зачёсанными в хвост тёмными волосами.

– Елена Викторовна, – дёрнув головой, произнесла Нефедченко. – Почему Вы личное дело Колмаковой полиции сразу не отдали? Вот, Игорь Иванович, расскажите ей, как она всю школу подводит, – по всей видимости, Наталия Александровна не утруждала себя запоминанием отчеств собеседников.

Игорь успел заметить взгляд Елены Викторовны, вполне согласившись с её сдерживаемыми эмоциями, после чего повернулся к директору.

– Благодарю, – сухо произнёс он. – Мы пообщаемся один на один. Можете возвращаться к Вашим обязанностям.

Нефедченко вскинула голову и, не сказав ни слова, ушла. Елена Викторовна, проводив её взглядом, кивнула Игорю.

– Проходите, – спокойно произнесла она. – Елена Викторовна Прохорова, – представилась она, закрыв дверь. – Как Вам уже известно – школьный психолог.

– Подполковник Кошкин Игорь Николаевич, – Игорь предъявил удостоверение. – Я по делу Алёны Колмаковой.

– Да, я поняла, – Елена Викторовна подошла к шкафу с множеством папок. – Вы связываете её гибель с наркотиками?

– А Вы что-то об этом знаете? – поинтересовался Игорь.

– Толком, к сожалению, ничего, – Елена Викторовна вытащила папку с личным делом Алёны Колмаковой. – И не могу подозревать ни кого. Просто, чтобы ФСБ заинтересовалось обычным суицидом, – Прохорова пожала плечами, открывая личное дело. – Слух о наркотиках ходит, но ко мне лично никто по этому поводу не обращался. Вот, смотрите, – она повернула папку с документами к Игорю.

– А почему Вы не передали документы в ФСБ? – поинтересовался Игорь, изучая записи, рисунки и заполненные бланки тестов.

– Мне от директора было прямое распоряжение, – ответила Прохорова. – Никому ни чего не давать. Она хотела себе забрать эти документы.

Игорь поднял взгляд на Елену Викторовну.

– Причина? – спросил он.

– Сын Нефедченко был влюблён в Алёну, – спокойно пояснила Елена Викторовна. – Возможно, она решила, что в этих документах на её сына может быть какой-то компромат.

– Ну, если всё чисто, то бояться нечего, – заметил Игорь. – Елена Викторовна, – Игорь на время оставил изучение документов и перевёл прямой взгляд на Прохорову. – Расскажите, пожалуйста, с вашего ракурса, что здесь происходит.

Прохорова села за стол, помолчала несколько секунд, после чего, подняв взгляд на Игоря, произнесла:

– Во-первых, происходит укрывательство, правда, кого и почему – я не знаю. Но, как только слух о наркотиках начал распространяться, директор начала как-то более жестоко к учителям относиться. Может, боится потерять свой пост. Потому всем приказано молчать и делать вид, что у нас ничего не происходит. Двое молодых учителей попытались сообщить об этом, куда следует, но их тотчас уволили.

Игорь кивнул, понимая, откуда именно в их конторе появилась информация.

– Во-вторых, детей проблемных много, – продолжала Прохорова. – Некоторые сами приходят, просят о моральной помощи или обращаются за советом. Я даже предлагала встретиться с родителями этих детей. Но мне запретили.

– По той же причине, – уточнил Игорь.

– Вероятно, да, – согласилась Елена Викторовна. – Что касается Колмаковой Алёны, – Елена Викторовна помолчала. – Я подозревала, что у неё был период приёма тяжёлых наркотиков. Но когда я с ней об этом заговорила, она сказала, что всё уже решилось и она свободна. Но, Вы же понимаете, я тоже за всеми не услежу. Тем более, она сказала, что её родители в курсе.

– А с остальными? – Игорь снова переключился на изучение документов.