Действие должно приносить результат, это главное.

Потому, когда спустя некоторое время Захар возник у проема за занавеской и негромко позвал меня, намереваясь в ходе душещипательной беседы принести извинения за то, что задел за живое, я ровно и правдиво отозвалась, что оно того не стоит. Совсем.

Он немного постоял у проема, осмысливая, а потом Диана его чуть ли ни пинками отогнала от моей царской опочивальни и я, фыркнув, наконец, провалилась в сон.

***

Утром, порывшись в рюкзаке, я выудила карту, привязанную к счету моего левого ИП, которое было создано только с одной понятной целью. Бросила карту на стол перед Дианой, наливающей всем кофе. Сев рядом с ней и притягивая горячую кружку, честно пояснила:

- Артем думает, что я не знаю, что он знает об этой карте, но он не знает, что знает о ней только потому, что мне надо, чтобы он знал. Так что расплатитесь ей где-нибудь, как только прилично отсюда удалитесь.

- Это какой-то женский язык? – удивленно вскинул брови Захар и повернулся к Эдику, широко зевающему и с тоской смотревшему на продавленный старенький диван, где он несколько минут назад сладко храпел в обнимку с Захаром. Фото чудесное получилось. - Эд? Ты что-нибудь понял?

- Чтобы он знал, а она знала, что он знает... Короче, ничего не понял, но очень интересно. – Заключил он, благодарно кивнув Диане, протянувшей ему кружку. – Давайте вздрогнем и по коням.

Пили в тишине, быстро собрались и вышли из дома. Вкусный свежий деревенский воздух немного приободрил. Я направилась к немолодому серебристому Поло, но мне с извинением сообщили, что наш автомобиль не этот.

Вот только не сорваться, вот только не осатанеть.

Я с полминуты стояла прикрыв глаза и стиснув челюсть, уговаривая себя, что надо относится к жизни проще. Подумаешь, тысячу км на колымаге. Всего-то. Махнула рукой на прощание Диане и Захару, севшим в Поло и повернулась к машине, которая из меня всю душу вытрясет за то время, пока мы не вернемся.

- Шо це за артхаус? – разглядывая автомобиль, спросила я у Эдика, погружающего мой рюкзак на заднее сидение.

- Наш передвижной дом на два дня. Лада, путник ада. – С грустью ответил он. – Вик…

- Эдвард, это просто беллисимо! – Восторженно обходя чудо Тольяттинского автопрома по кругу, заключила я. – Продам свою Панамерку, у меня новая любовь. Давай ключи от рая, а то ты еще не протрезвел.

Эдик протянул мне ключи и, обойдя машину, со скрипом распахнул пассажирскую дверь. Мне с ним ехать долго. Мне нельзя злиться. Нельзя. Открыв водительскую дверь, издавшую еще более жалобный вопль я села в салон.

- Ты гля, какой тю-ю-юнинг! Отделка кожей и алькантарой! Чехлы на сидениях от фешн колабарешн Карла Лагерфельдовича и Тома Фордова. О боже, Эд, она заводится! Мария и Иосиф, даже едет! Русский премиум класс! Может цепанем с собой пару телочек, посмотри, как текут, - кивнула в сторону двух коров, опорожняющих мочевой пузырь и посмотрела на них с ухмылкой и легким чувством превосходства, выруливая на центральную (и одну единственную нормальную) дорогу в деревне.

- Я понимаю твой сарказм. Вик, серьезно, времени мало было, чтобы что-то получше отыскать.

- На панамке моей можно было номера перекинуть и приехать за мной.

- Ага, и ехать через три города на твоей тачке с фальшивыми номерами, да, это очень умно. Особенно, когда она у тебя черная и матовая, таких же пруд пруди, ничье внимание не привлечет.

Осознав, что он прав, я его проигнорировала, и, на буераках пробивая башкой крышу, благоговейно восклицала:

- Ах, как мчит! Настоящая спорткар-бестия! Этим гневным рыком можно прессовать терпил в пробках и с презрением смотреть на их кредитные ведра!