– Это тут причём?

– Ни причём, – легко согласилась подруга. – Но интересно же, – пояснила, не обращая внимания на то, что Оля давно уже легонько попинывала её под столом.

– Вик, да перестань уже, – не выдержав, опять прошипела она.

Вика перестала пялиться на Гордина, повернулась к ней, опять захлопала ресницами, всплеснула руками.

– А чего такого-то? Для тебя же стараюсь.

О, боже!

– А мне-то это зачем? – сердито выдохнула Оля и ещё раз напомнила с нажимом: – У меня Ди-ма.

– Пф, – фыркнула ничем не пробиваемая Вика. – Сдался тебе твой Писарев. Ничего в нём особенного. – И вывела рассудительно и важно: – По-моему, Артемий Андреевич гораздо интересней. И перспективней.

– Вот и забирай себе! – Оля иронично хмыкнула. – Но лучше, – сделала паузу для пущего эффекта, – забудь. Он тот ещё придурок озабоченный.

– Во-от! – красноречиво протянула Вика, даже приподняла вверх указательный палец, потом повернулась к Стасе и сообщила заговорщицки: – Я же говорю, у них что-то было. Если Лёля насчёт таких интимных подробностей в курсе.

Оля закатила глаза, сжала губы.

Спорить бесполезно, только ещё хуже получится. Виталик уже несколько раз на них оборачивался, да и Гордин по-прежнему время от времени посматривал с недовольным осуждением, хотя замечаний больше не делал и к порядку не призывал. Но эти его праведные молчаливые упрёки раздражали только сильнее.

Уж перед ней-то мог и не прикидываться, строить из себя благочестивого и жутко интеллигентного. Оля уже видела его настоящего. А наступит перерыв она и ехидной подруженьке глаза откроет, насколько интересен её Артемий Андреевич.

Это надо ж было так с ним попасть. Ну просто ре-едкое везение.

Оля

После первых сорока пяти минут Гордин спросил:

– Делаем перерыв? Или без него?

– Перерыв! – прозвучало с разных сторон.

– Хорошо, – невозмутимо подтвердил он. – Тогда отдыхаем пять минут. – И чуть ли не первым вышел из аудитории.

Большинство так и осталось сидеть по местам, а девчонки втроём тоже выбрались в рекреацию. Правда далеко уходить не стали, устроились у стенки рядом с дверью.

– Ну, Лёлик, давай выкладывай, – нетерпеливо потребовала Вика, – что там у вас с Артемией Андреевичем было.

И Оля выложила, не постеснялась, расписала во всех красках, добавив всё, что думала, по этому поводу.

Когда она закончила, подруги несколько секунд молчали, переваривая услышанное, потом Вика с сомнением фыркнула и заявила, пожав плечами:

– Да ладно тебе. Вот совсем непохоже. Ну? – посмотрела на Стасю, ожидая поддержки, но та в ответ только выдохнула растерянно:

– А. – Но больше не нашлась, что сказать.

Похоже, с одинаковой силой и верила, и сомневалась. К тому же не хотела занимать ничью сторону, создавая численный перевес. Она и так нередко в подобном положении оказывалась, когда Вика с Олей не сходились во мнениях и, не желая оказаться на пересечение двух огней, обычно сливалась, выдавая что-нибудь типа «Ну, не знаю», или «Я ещё не решила», или, если выпадала возможность, просто отмалчивалась.

– Выглядит… очень даже, – между тем продолжала Вика. – Серьёзный такой. И симпатичный. Держится уверенно. И одет тоже… ну, классно же. Рубашка под цвет глаз, только темнее, и галстук в тон.

Она уже и цвет глаз разглядеть успела, и стиль оценить. Хотя, по справедливости, одет Гордин и правда со вкусом. Никакого пиджака, тёмно-серая рубашка, не обычная, какие носят с костюмами, а чуть навороченная, и гармонично подобранный отчасти сливающийся с ней галстук. Но дело же не в этом!

– Хочешь сказать, я вру? – возмущённо выдохнула Оля. – Тоже сочиняю всякие нелепицы? Да такое и не придумать. Потому что это не в кино и не в книжках, а только в жизни так бывает. Не похож? – процитировала с негодованием. – А как, по-твоему, озабоченные придурки должны выглядеть? Одеваться как бомжи и носить с собой табличку, на которой написано «Я – маньяк и извращенец»? Или что? Да они обычно как раз и выглядят, как твой милаха Артемий Андреевич. Все такие очаровательные и интересные, в глаза улыбаются, а сами думают…