Чего ждала Оля – очевидно и вполне понятно. Когда ей скажут, куда нужно пройти, чтобы заценить представленный на продажу товар. А вот чего ждал парень? Совершенно неясно и тоже ведь – подозрительно.

Словно он понятия не имел, что делать дальше. Или, скорее, готовился, выбирая подходящий момент. И тут Оля, устав ждать, когда он наконец-то сообразит, зачем она здесь, сглупила окончательно – сама устремилась в ловушку, поинтересовавшись:

– И где кровать?

– Кровать? – переспросил парень, приподняв брови, но тут же невозмутимо дёрнул плечами, махнул рукой, указывая на одну из приоткрытых дверей. – Проходи. Кровать там. – И чуть заметно улыбнулся.

Да точно улыбнулся, загадочно и удовлетворённо. Оля заметила это краем глаза, перед тем как отвернулась и направилась в комнату.

Парень двинулся следом, и, когда она озадаченно застыла, осматриваясь, остановился за спиной, загородив дверной проём. А Оля ещё раз обвела вопросительным взглядом комнату, чуть ли не поштучно пересчитала всю мебель – высокий шкаф-купе с зеркальными створками, рабочий стол, открытый стеллаж с книгами и всякими мелочами, навесные полки, стул на колёсиках, мягкое кресло и кровать, да кровать, но самая обычная, взрослая, полутороспальная – и уточнила с недоумением, даже с лёгким вызовом:

– И где она?

Позади раздалось короткое хмыканье и насмешливое восклицание:

– Так вот же! – А потом ещё более нахальное: – Разве эта не подойдёт?

Оля обернулась, вперилась в хозяина квартиры ошарашенным взглядом.

– Для чего?

– Как для чего? – откликнулся он, произнёс, как нечто само собой разумеющееся, скривив уголок рта. – Ну что обычно в кровати делают.

– Ш-ш-што? – повторила Оля.

От потрясения, растерянности и возмущения «Ш» застряла в горле, и получилось больше похоже на шипение. Зато сознание молнией прошила мысль, ярко озарила то, что раньше пряталось в потёмках, вытащив наружу скрытые смыслы.

Так он вовсе не за кроваткой сюда её привёз? Объявление было чисто прикрытием? А на самом деле, на самом деле…

– Да вы… вы вообще, что ли? – выкрикнула Оля. – Совсем больной?

Попятилась, чтобы оказаться подальше от этого маньяка, а он шагнул следом, протянул руку.

– Да успокойтесь!

Ага, сейчас! Успокоиться, смириться, быть послушной, и тогда с ней не случится ничего плохого?

Да ни за что!

– Я буду кричать, – пригрозила Оля, затем ещё добавила: – Громко. Чтобы все услышали. – И продемонстрировала, хотя сама не ожидала от себя подобного, и что получится настолько пронзительно и сильно, да ещё каким-то чужим визгливым голосом: – Помогите!

Парень мгновенно оказался рядом, в один прыжок преодолев разделявшее их расстояние, ухватил её, попытался сгрести в охапку, зажать ладонью рот, злобно рыча:

– Ты совсем рехнулась? Ты…

Оля затрепыхалась, задёргалась изо всех сил.

– Пусти меня! Пусти! Не смей меня трогать! – Кое-как извернувшись, не жалея, со всего маху пнула противника под коленку.

И ведь получилось. Очень даже удачно получилось. Судя по его экспрессивной тираде и по тому, что он её сразу отпустил, припав на одну ногу. И Оля, конечно, медлить не стала, мгновенно рванула прочь – из комнаты, из квартиры, вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.

Хорошо, что он не заставил её разуться при входе. Но она бы и без обуви сбежала. И плевать, что на улице февраль, пусть и не морозный – подтаявший снег, лужи, слякоть. Жизнь-то всё равно дороже. И честь.

Чуть притормозив, Оля оглянулась, убедилась, что никто её не преследует, что поблизости вообще тишь, спокойствие и не единой души, и остановилась окончательно. Дыхание давно сбилось, и она неслабо запыхалась, да и сердце стучало, как бешеное.