– Я думаю, мне нравятся женщины постарше, женщины, уже умудренные опытом и понимающие толк в отношениях. Женщины, которые могут многому научить молодого и неопытного человека… если вы понимаете, о чем я, Иноэ-сан… – протянул я, пытаясь изобразить бровями игривое «если ты понимаешь, о чем я». Иноэ-сан прыснула. Иноэ-сан захохотала. Иноэ-сан заржала в голосину, согнувшись и схватившись за живот. Некоторое время я наблюдал, как она хохочет, и гадал, нужна ли тут профессиональная помощь, или Иноэ-сан все-таки сможет оклематься самостоятельно.

– Уф… – сказала она, отдышавшись и помахав рукой перед покрасневшим лицом, – ну и повеселил ты меня сегодня.

– А вот это, между прочим, было обидно, – сказал я, ставя перед ней пакет с покупками. – Я рассчитывал на несколько иную реакцию.

– Ой, не смеши меня снова, Синдзи-кун. – Иноэ-сан несколькими быстрыми и выверенными движениями пробила мои покупки. – С тебя полторы тысячи йен.

– Да, конечно.

Деньги перешли из рук в руки, и Иноэ-сан протянула мне пакет.

– Спасибо вам, Иноэ-сан, – поклонился я.

– Погоди. Вот тебе еще, в подарок. Будет чем свою подружку угостить. – В пакет была дополнительно положена парочка бутылочек с каким-то напитком.

– Она не…

– Да, она не твоя подружка, я знаю, иди уже… Казанова… – и Иноэ-сан помахала мне рукой.

Я поклонился еще раз, взял пакет и вышел из магазинчика Тамагавы. Ая-тян ждала меня неподалеку, делая вид, что не смотрит в мою сторону и вообще меня для нее не существует. Тем не менее она пристроилась рядом, когда я проходил мимо.

– Это что еще за старуха? – спросила, когда мы уже завернули за угол.

– Где? – я сделал вид, что удивился, и начал озираться по сторонам. – Не вижу никого.

– Идиот! – Ая-тян сделала попытку ударить меня в плечо, но я легко ушел в сторону. – Я спрашиваю про эту старушенцию в магазине!

– А, вот ты о чем… – я посмотрел на Аю и вздохнул: – Ну, видимо, нам придется расставить все точки над «i».

Действительно. В японском обществе почему-то очень популярны крайности. Или это в поп-культуре сперва стали изображать или супермачо, бросающего девушек, разбивающего сердца, эдакого донжуана и Казанову, самоуверенного самца, или же – другая крайность – такого тряпку-куна, готового терпеть любые унижения и издевательства. А потом общество подтянулось, и теперь девушки или заламывают руки и говорят «ах, он такой красавец!», или включают стерва-мод «Бака! Идиот!». Вот у бедной Аи-тян шаблон и разорвало в клочки. Моя ж позиция абсолютно непонятна – вроде всю жизнь был тряпка-кун, а вроде и отстоял себя в поединке, веду себя уверенно, но опять-таки на роль школьного Казановы не тяну…

– Ая-чан, мне очень неприятно, когда ты проявляешь вербальную агрессию. И еще более неприятно, когда эта агрессия переходит в невербальную форму. Потому я искренне попрошу тебя больше так не делать.

– А… – на секунду опешила Ая-чан.

Я внимательно посмотрел на нее.

– И что же ты сделаешь, если я не прекращу… вербальную агрессию? – спросила она, слегка прищурившись.

– А ничего, – я пожал плечами. По-моему, это скоро станет моим фирменным жестом в этом новом мире. – Просто перестану с тобой общаться. Потому что мне будет неприятно это делать.

– Мне, между прочим, тоже было неприятно, когда ты там в магазине меня при этой… – Ая-чан нахмурилась и сложила руки на груди. – Вот.

– Ну да. Был неправ, признаю, перегнул палку, – согласился я. – Думал, будет весело, поддержишь шутку. Но не рассчитал.

– Хорошо, – серьезно кивнула Ая, – тогда и я не буду больше тебя так называть.

– И бить, – добавил я. Это важная часть.