Мой визг разбудил гиганта. Он тяжело вздохнул и сонно провёл рукой вверх по моему телу.

– А ты ничего. Беру свои слова обратно. И сиськи есть, и… – он прошёлся ладонью вниз, – задница на месте…

Я схватила мохнатую лапу и попыталась прижать к тому, у кого она росла.

– Ты… ты… ты зачем раздел меня?

Эдик окончательно проснулся.

– А кто меня об этом просил? Кто ночью умолял развязать шнурок на трико? Кто ныл, что везде всё давит?

– Я? – Мои щёки залил румянец.

Рука вернулась на место, продолжая изучать меня под одеялом.

– Врёшь! Этого просто не может быть.

– Мало того, девочка, ты мучительно долго решала вопрос, чего я такого нашёл в тебе. Вот я и решил помочь отыскать ответ.

Я охнула и подпрыгнула на кровати.

– О-о, при свете дня ты выглядишь очень аппетитно.

Сообразив, что сама предоставила нахалу верхнюю часть тела для обзора, я вновь нырнула под одеяло, стараясь держаться от Эдика подальше.

– Немедленно покинь спальню и дай мне одеться.

Эдик расхохотался и встал с кровати. Я хотела зажмуриться, чтобы не ослепнуть от такой красоты, но не смогла. Огромный, мускулистый, с гордо торчащим мужским достоинством, он стоял, как греческая статуя, и улыбался во все тридцать два.

– А теперь повернись задом, и марш отсюда.

Он и не думал пререкаться. Медленно покинул спальню, сверкая загорелыми ягодицами.

Сердце у меня билось где-то в горле. Чёрт! Не так я себе представляла начало романа. Всё было неправильно. Если бы я не запаниковала, атлет запросто мог продолжить знакомство с моим невинным телом. Я принялась лихорадочно натягивать вещи. Хотела ли я продолжения? Да. Боялась ли? Очень. Мне всегда казалось, что близкие отношения должны быть апогеем каких-то великих чувств, а не наоборот. Что будет, если, получив своё, Эдик отвернётся от меня, оставит с разбитым сердцем и кровоточащей душой?

Застегнув куртку спортивного костюма, я решила, что спешить с сексом не стоит. Мама могла бы мной гордиться!

Кошмар не сидел, он лежал у миски, продолжая лениво жевать. Я получила порцию яичницы и два бутерброда.

– Пока не съешь, из-за стола не выйдешь.

– Спасибо, мамочка.

Эдик поставил на подставку сковородку со своей частью завтрака, решив не заморачиваться с тарелкой.

– Итак… Ты переезжаешь жить ко мне.

Кусок сыра слетел на пол и был тут же схвачен Кошмаром.

– Ещё чего! У меня есть своё жизненное пространство, и я не собираюсь долго засиживаться в твоих хоромах.

– Это не обсуждается, детка. Боюсь, ты попала в очень неприятную историю, правда ещё не знаю в какую.

– Вот когда узнаешь…

– Когда узнаю, может быть поздно. У меня всего неделя. Первого мая я улетаю в Штаты.

– Надолго?

– В смысле? Я там живу.

На радость коту я выронила и кусок хлеба.

– А эта квартира?

Эдик пожал плечами.

– Родителей решил перевезти из Нового Уренгоя. Пусть на старости лет на солнышке погреются.

– Вот как!

С одной стороны, мне стало грустно. Сказка заканчивалась слишком быстро. С другой, из глубины души поднималась волна злости. Молодец! Хорошо придумал. Попользуется дурочкой и бросит.

– Я домой. Нужно навести порядок. Пакуй кота!

Эдик даже не пошевелился.

– Никуда ты не пойдёшь. Считай, что находишься под арестом.

– Ах, так?

Добежав до входной двери, я повторила подвиг кота с небольшой вариацией. Щелкнула замком и через минуту оказалась на свободе. Двор был пустынен, не было даже традиционного таджика с метлой. Меня не смутило то, что я вылетела босиком, а ключи от двушки оставила у несносного нахала. Ничего. Запасная связка висела у соседки Татьяны на гвоздике. А кота можно будет забрать позже, когда успокоюсь. Я успела отбежать от подъезда метров на пятнадцать, как кто-то догнал меня и попытался прижать к носу вонючую тряпку. Я стала дико отбиваться, и поначалу мне это удавалось.