– В самом деле, – успокаивал себя Алекс, – ведь я стою в этой очереди, чтобы точно так же получить свои честные, обещанные контрактом деньги.

Он искренне обрадовался, когда сутулый потертый рубчик освободил окошечко кассира. Молча протянул паспорт. Алекс решил, что будет, как и все россияне, без удивления и всяких вопросов протягивать по первому требованию свой паспорт. Почему-то штатовские права воспринимались охранниками, вахтерами, кассирами, чиновниками и полицейскими не как проверка на здравый смысл и абсурдность ситуации, а как неуместное издевательство.

Кассир, до этого не подымавшая на посетителей глаза, пристально посмотрела на Алекса и сокрушенно, как ему показалось, покачала головой. После этого она начала выкладывать перед Алексом кипы наличных денег, так как крупных купюр у нее почему-то не оказалось. Испорченный американской цивилизацией, Алекс никогда еще не видел такое количество бумажных денег. В Штатах он редко при себе имел более одной двадцатидолларовой бумажки, да и то на маловероятный случай ограбления на улице: если вообще не иметь с собой денег, то могут и побить.

Разноцветные купюры заполнили весь маленький подоконник, и Алекс принялся неловко рассовывать бумажки по карманам пиджака. От вида такого количества денег он почувствовал, что на лице у него непонятно откуда появилась глупая улыбка.

– Это мне по контракту, – зачем-то сказал он стоявшей за ним женщине. Враждебное молчание очереди в нарушение всех законов акустики нарастало. Алексу стало стыдно, и он уронил пятитысячную бумажку. Поднимал он ее не глядя, с застывшей улыбкой, как дрессировщик тигров, поднимающий случайно упавшую во время выступления плеть. Ему было ужасно неловко, что люди, фактически заработавшие для него все эти деньги, вынуждены перебиваться какими-то грошами. Что им самим не хватает на холодильники, на юбилеи, на поездки в отпуск, на жизнь. «Обязательно предложу на ближайшей летучке поднять всем зарплату», – сказал себе Алекс.

Поместив упавшую пятитысячную бумажку в карман, Алекс, раздираемый самыми противоречивыми чувствами, прошел мимо смотревшей на него очереди и невольно прибавил шаг, услышав, как кассир со словами «все, денег больше нет» захлопнула окошечко кассы.

В конце рабочего дня Петров повел Алекса на встречу в загадочный угловой офис на втором этаже главного здания. Еще на этапе интервью, Алекса предупредили, чтобы самостоятельно он «туда» не ходил, словно там обитал какой-нибудь Демогоргон[1]. Но глядя как «туда» и обратно снуют менеджеры среднего звена, Алекс не мог не чувствовать определенного любопытства. «Помнишь, я говорил, что у нас никаких рейдеров нет? Их-то и рейдерами назвать трудно, но и игнорировать было бы тоже неправильно», – обдумывая эти слова Петрова, Алекс молча проследовал за ним до углового офиса.

– Здравствуйте, Владимир Багратионович. Вот, привел познакомить, – Петров сделал широкий жест в сторону Алекса. – Это дружественная научная помощь из Америки.

Владелец кабинета оказался высоким, неопределенного возраста брюнетом с почти незаметной сединой в элегантной бородке, которую носят испанские знаменитости. Интересно, в его организации, как у японской якудзы бороду может носить только босс? Одет главный рейдер был в безупречно белый костюм. Носить белое в Москве – крайне рискованно даже зимой. Подзолистые почвы, как объяснял это явление Егор. Владимир Багратионович предложил им сесть и попросил секретаря принести чаю. Несколько минут он расспрашивал какими исследованиями занимался Алекс, и рассказывал, какие научные разработки ведет подчиненная ему компания «Кобраком». Алекс был, честно говоря, удивлен познаниями главного рейдера в фармакологии и, по крайней мере, пониманием современных терминов и важнейших направлений фармацевтики в Штатах. Это выгодно отличало его от Петрова, который сидел на белом кожаном диване с явно скучающим видом.