Наблюдая за Николаем, и, видимо, желая ввести Левина в курс происходящего, Виталий прокомментировал:

– Бережет себя, хрен моржовый. Коновалы, мать их за ногу, довели мужика до такого состояния, что он, блин, потерял голос. Ну, ничего, Колян, мы еще погуляем. Не бзди, выйдешь из больницы, дернем, мать твою, по стопарику и споем. Будем орать, блин, на всю Ивановскую, чтоб чертям, мать твою, было тошно.

Представив себе, по всей вероятности, такую картину, Виталий чуть рассмеялся и, обращаясь к Левину, пояснил:

– Вот, блин, житуха! Чуть не угробили человека, едрёна вошь!

И, пересыпая крепкими выражениями свою речь, он поведал, что случилось с Николаем. Оказывается, тот лежит в больнице уже полмесяца. Привезли с повышенным давлением. Но, поскольку не было свободных мест в палатах, то его положили в коридор. Пролежав там пять дней, Николай простудился. Скорее всего, уборщицы и нянечки добросовестно выполняют свою работу и, наводя чистоту в больнице, проветривают коридоры, чтобы выветрить запах хлорки. Как бы там ни было, но простуда так захватила Николая, что он осип.

Когда освободилось место в одной из палат, его перевели туда. Стали лечить и от последствий простуды. Давление стабилизировалось, но хрипы остались, и было трудно разобрать слова, когда он пытался говорить. – Вот такие дела, мать твою ити! – завершил свое пояснение Виталий. – Ничего, прорвемся. Держи, Колян, хвост пистолетом, и все будет, блин, тип-топ!

Николай молча слушал Виталия, потом, поправив рукой свалявшиеся на голове волосы, прохрипел:

– Сейчас стало полегче. Тихо, но могу говорить. А несколько дней тому назад вообще потерял голос.

После этого он привстал с кровати, открыл прикроватную тумбочку, достал пачку сигарет и зажигалку.

Виталий, следивший за его движениями, обрадованно кивнул головой:

– Правильно. Пойдем отравимся. А там глядишь и шамовку принесут.

Виталий и Николай направились, не спеша, к двери. По дороге Николай заскочил в туалет, а затем следом за Николаем вышел в коридор.

Левин остался один. Огляделся. Заметил, что край кровати Виталия приподнят. Так удобнее для ног. Присмотрелся к своей кровати, нашел соответствующий механизм и приподнял край кровати. Лег на нее, протянул ноги. Можно сделать чуть повыше. Встал, поднял край кровати на нужную высоту, снова лег.

Вот такое положение подойдет, тем более что в последние два месяца дома, ложась спать, он клал под ноги большую подушку. Приподнятое положение ног во время сна снимало опухлость одной ноги. Ту опухлость, которая в последнее время стала появляться к концу дня и которая вызывала беспокойство у его жены.

Осуществив соответствующие манипуляции с кроватью, он решил выйти из палаты, чтобы пройтись по коридору и, как говорится, сориентироваться на местности. Заодно заглянул в душевую и туалет, отметив про себя, что везде чисто, есть мыло, туалетная бумага.

Выйдя из палаты, увидел женщину, которая шла по коридору, держа в руке кружку с ложкой. Немного подождав, Левин пошел за ней следом и увидел столовую, где обедали пациенты. Оказалось, что сейчас время обеда.

До этого момента он был как бы вне времени. Все, что произошло с ним дома, по дороге в больницу и в самой больнице, не зафиксировалось никак во временном отношении. И только увидев пациентов за обеденной трапезой, он ощутил чувство времени. Захотелось «заморить червячка».

Левин зашел в столовую, спросил раздатчицу о том, может ли он ли перекусить. Она пояснила, что количество порций рассчитано заранее. Она может предложить ему только первое, а вот второго порционного блюда для вновь прибывших нет, чайник с компотом на отдельном столе. Выдала кружку, ложку и сказала, что после еды все это необходимо забирать с собой в палату.