Только сдав последнюю сессию, он поехал в Киев. Найти причину оказалось непросто, потому что мать никак не хотела поддерживать эту идею. Да, у Пети вступительные экзамены, да, обидно нанимать репетитора, когда родной брат без пяти минут преподаватель, но оставлять надолго беременную жену? Несомненно, у ее сына проявились папашины гены.

И зачем, болван, проболтался матери про беременность Люси? Сам-то узнал случайно. Прямо накануне выпускных экзаменов его новоиспеченная жена (какое идиотское слово!) вдруг разболелась – сделалась бледной, скорее даже зеленоватой, и ее беспрерывно рвало от любой еды. До него дошло, что происходит, только когда она категорически отказалась вызывать скорую.

– Не нужно никого звать, – бормотала она, давясь слюной, – я сама разберусь! Пожалуйста, поезжай, раз ты решил.

В принципе, Люся была права. Всех женщин тошнит во время беременности, ничего страшного. И чем Лева поможет, спрашивается? Она и в другие времена не любила жаловаться, если заболевала – ложилась на пару дней в постель, причем не в их общую, а на маленький угловой диванчик в столовой, пила чай с медом, укрывалась пледом. Он вдруг подумал, что Люся сильно изменилась за годы их знакомства. Раньше была милой, застенчивой болтушкой, а теперь практически не разговаривает, не поет, предпочитает гулять одна в парке. Агитбригаду вовсе не вспоминает, и даже когда Лева выступал на весеннем районном слете, отказалась пойти из-за какой-то нелепой, явно надуманной причины. Впрочем, его вполне устраивала ее новая отстраненность: каждый свободен жить как ему нравится, не нужно ни объяснений, ни оправданий.

Алину он встретил в их общем дворе в день приезда. Вернее, не в день, а вечером, и не встретил, а ждал, долго, упорно ждал, скрываясь за помойкой. Двор, надо сказать, очень похорошел, дома до самых окон заросли кустами сирени, акация закрывала помойку плотной стеной, и даже его жалкий дом недавно перекрасили в солнечный желтый цвет.

– Лева, кого я вижу? Неужели снизошел наконец до старого дома и старых друзей? Ты ведь женился, или тетки насплетничали?

Она по-прежнему была хороша, но все-таки без прежнего очарования – волосы зачем-то перекрасила в блондинку, глаза подводила резкими голубыми тенями. Смешно, но для Украины тех лет она могла считаться засидевшейся невестой.

– Очень рад тебя видеть, милая! И ты все так же неотразима.

– Рассказывай! Лучшие шесть лет жизни позади – институт, походы, поездки. Теперь вот вкалываю в одном НИИ, день прошел – и ладно. Ребята иногда собираются потанцевать, недавно открылся симпатичный ресторанчик. А ты наверняка нас всех забыл?

– Первая любовь не забывается. Даже через шесть лет. Ты ведь знала, что я в тебя влюблен?

Боже, как легко она согласилась на свидание! Как прекрасно выглядела в вечернем свете – в зазывной короткой юбке и блестящей полупрозрачной кофточке – весь ресторанчик дружно обернулся. Слава богу, денег хватило на ужин и терпкое красное вино. В Смоленске были совершенно другие цены. Впрочем, к черту Смоленск! К черту жалкую квартиру Люсиных родителей, скромную зарплату учителя, далекий провинциальный город! Только подумать, что Алина – тоже единственная дочь, и он мог бы жить сейчас в столице, в роскошном доме с роскошной женщиной! Но почему мог бы?! Разве все потеряно? Он молод, красив, новенький диплом в кармане.

Месяц пролетел, как волшебный сон, – банальная, даже пошлая, фраза, но ничего другого просто не приходило в голову. Лева почти не заглядывал к матери, благо родители Алины отдыхали в Болгарии. Нет, он не забыл о Смоленске и жизни с Люсей, но память странным образом ушла глубоко в прошлое, словно пролетели месяцы и годы с момента его отъезда в Киев. Да, именно ушла, камнем утонула в очаровании дней и ночей с Алиной, не оставилани огорчения, ни раскаяния. Нужно было только сделать последний, решающий шаг – купить кольцо и всерьез поговорить с Алиной. Разве прекрасная, но одинокая и не совсем юная женщина откажется от предложения руки и сердца?