– Дамы и господа! – торжественно провозгласил Бегемот, одетый в праздничный сюртук и невыносимо клетчатые брюки. – Сейчас перед вами выступит мегазвезда и супергений, выдающийся маг всех времён и народов инкогнито… – в этот момент в голову Бегемоту прилетела морковка (или нечто, очень на неё похожее), и он быстро свернул свои речи: – В общем, встречайте! Господин Ха!

– Мистер Икс, тупица! – проворчал я, выходя на сцену. – По пьяни всё перепутал!

– Улыбаемся и машем, – почти не разжимая губ, сообщил мне Бегемот. – Иначе они нас забросают аграрной продукцией по самые огурцы. Давай, жги!

Я остановился в центре сцены. Осмотрел зрительный зал, заполненный едва на треть. Зрители сливались в единую массу, лишь поблёскивали белки их многочисленных глаз. А в центральной ложе разместился сам принц Морфеус – весь обмотанный бинтами, со ссадинами на физиономии и донельзя удручённым выражением на ней же. И я не смог удержаться, чтобы немного не похулиганить.

– Скажи мне, любезный Бегемот, – осведомился я у клетчатоштаного управляющего цирком. – Как по-твоему, ведь народонаселение вашей Столицы значительно изменилось?

– Э-э-э… – проспиртованный мозг Бегемота завис, пытаясь осмыслить поступившую информацию.

– Да где там ему измениться! – выкрикнул кто-то из публики. – Как были люди говном, так и остались. Особенно Боженка с соседней улицы, которую вчера видели в компании двух гастарбайтеров…

– Куда там «не изменилось»! – ехидно возразили с другой стороны зала. – Гастарбайтеров понаехало – не продохнуть! А Боженка с ними гуляет, изменщица!

– Да она стабильно ему изменяет!

– Вот я и говорю! Измена это же изменение!

Устав слушать перепалку, я принялся колдовать. Это оказалось совсем несложно – я извлекал из коробка металлические шары, рисовал на их серых боках нужные знаки, и они взлетали к куполу, плавно меняя цвет и кружа в вышине, потом опускаясь на землю, отскакивая от неё и вновь отправляясь в полёт. И весь зал застыл, любуясь феерией красок. Я и сам ею залюбовался, хотя рисунки были совсем несложными – первый из них ослаблял воздействие гравитации, так что шары находились в воздухе минутами. А второй создавал на их поверхности тонкие плёнки различной толщины, преломление света в которых играло всеми цветами радуги.

И тут я заметил, что на сцене появились новые действующие лица. Дядюшка Охт, Бегемот и пятеро других циркачей калибром поменьше торжественно возразили на песок цирковой арены кресло с принцем Морфеусом. Причём физиономия у принца выглядела настолько перекошенной, словно у олигарха, которому предложили горящий тур в двухзвёздочный отель Турции.

– Решили полюбоваться поближе, ваше высочество? – спросил я у принца.

Принц ничего не ответил, лишь помрачнел ещё сильнее и заскрежетал зубами.

– Нет, он здесь не для этого, – на арену шагнул Тед. – Вылечи принца!

– Ты забыл волшебное слово, – проворчал я.

– Лечи его, мразь! – рявкнул Тед.

– Ладно, ладно, вылечу! – алебарда Теда выглядела очень острой, и мне совсем не хотелось познакомиться с нею поближе. – Только дайте мне пергамент… и отойдите подальше!

Получив желаемое, я принялся рисовать. Принц на рисунке получался гораздо лучше, чем в жизни – без вечнонедовольной гримасы, а открыто улыбающийся миру человек. И его лицо мне показалось знакомым – я точно его где-то видел. Причём часто видел… причём не в этом мире видел…

– Как это вообще работает? – не удержался от вопроса принц.

– Магия, – коротко ответил я.

– Я сам волшебник, – скептически заявил Морфеус. – И я о таком не слышал!

– Риcoвaть чeлoвeкa – это само по себе cpoдни вoлшeбcтву, – объяснил я. – Пpoникaeшь внутpь чeлoвeкa. Нe только в тело, но и в душу.