Вернее, он успевает только взяться за ручку, а я отчаянно пытаюсь высвободить край юбки, закушенной дверцей, и тут тишину улицы взрывают приглушенные хлопки. Что это такое, соображаю не сразу, но какой-то инстинкт заставляет оставить в покое шмотку, и пригнуться. Охранник неловко заваливается на бок, свешивает голову на грудь, на лобовом стекле россыпь трещин. Меня обуяет ужас.

Визг тормозов выдергивает из прострации, по «лексусу» скользяще мажут удаляющиеся стоп-огни. Тот, кто сейчас мчится прочь, минуту назад стрелял по нашей тачке,  — от понимания этого меня трясет, сердце почти рвется из груди, и я несмело протягиваю руку к водительскому креслу.

 — Эй…  — Господи, как там его Бес называл?!  — эй, Куба… Ты живой?

Произношу сначала шепотом, словно убийца мог на расстоянии подслушать, что в джипе был не один парень, и едва различаю собственные слова. Дотрагиваюсь до плеча несчастного, он не подает признаков жизни. Преодолев страх, я подаюсь вперед, робко заглядываю в лицо бандита. Глаза у него открыты, жуткое зрелище в полумраке салона, а по груди расползается кровавая розочка.

 — Мамочки…  — сглатываю мокро̀ту, непослушными пальцы шарю  в карманах Кубы, мысли путаются, потому вспоминаю, что именно ищу, спустя несколько секунд.

Его мобильный в руках ходит ходуном, попасть пальцем в журнал вызовов, для меня целая проблема. Стараясь не смотреть на труп, и до боли закусив губу, наконец, отыскиваю нужный контакт, и до рези в глазах всматриваюсь во мрак за пределами джипа. Почему-то страшно выходить, от дома отделяет темный переулок, энтузиазма это не прибавляет. Здесь, конечно, тоже небезопасно, вдруг палач решит вернуться и проверить, мертв ли Куба?

Блин, зачем кому-то приспичило его мочить?! За ним, что ли, следили? Что-то не срастается. Машина принадлежит Бесу, это его хотели грохнуть. Сижу, не в силах шелохнуться, даже неосознанно задерживаю дыхание, и дрожу, мысленно поторапливая Беса. Да ответь же ты…!

 — Чё там у тебя?  — раздается в динамике знакомый, крайне раздраженный голос,  — девчонку доставил? Давай, тачку пригони, и свободен.

 — Д-дима…  — клацаю зубами, ощущая противный озноб, и кошусь на упавшего лицом на руль охранника.

Горло перехватывает спазмом.

 — Это еще кто?!  — рявкает Бес, не узнавая меня.

Ничего удивительного, я и сама бы не признала свой сипящий скулеж. Призвав силу духа, я скороговоркой выпаливаю:

 — Дима, это Настя! Кубу убили, пожалуйста, забери меня отсюда, мне страшно! Он же может приехать опять, пожалуйста, пожа-а-алуйста, приезжай!

Молчание длится бесконечно, хотя, наверное, не дольше полминуты.

 — Слышь, ты там чё обкурилась? Кубе трубу дай!  — командует Бес, и меня пробирает нервный смех.

Захлебываясь им, и яростно смахивая град слез, я со злостью отрезаю:

 — Мёртвые не разговаривают, чёрт бы тебя побрал! Убили твоего Кубу, понял?! Вон он, весь в крови.  — впрочем, запала хватает ровно на эти слова, и я снова начинаю трястись.  — да будь же ты человеком! Забери меня! Ты обязан это сделать, это по твоей вине я тут оказалась!

 — Не ори.  — вклинивается в мои вопли Бес, повысив тон.  — адрес говори, живо!

Я называю координаты, с опаской поглядывая в окна. Мимо джипа проходят трое мелких парнишек, этих я знаю, они из соседнего двора. С интересом оглядываются, им непривычно такую навороченную тачку в наших краях видеть. Тут в большинстве живут пенсионеры да молодожены, или вот как мы с Витькой, получившие квартиру по наследству.

Время в ожидании приезда Беса тянется, как резиновое. Главное, отвлечься, не зацикливаться на том, что рядом со мной мертвый парень. Губы я, наверное, изгрызла до крови, озноб вымотал, клонило в сон. Когда вдалеке замаячили фары, я опрометью выскакиваю в серое надвигающееся утро, и бросаюсь навстречу несущейся черной машине…