Ощущала, как незримые и невесомые руки матери мира гладили её по щекам. Утирали струящиеся слезы.

– Ну здравствуй, новый мир, – задыхаясь от восторга и переполнявших её чувств, прошептала Даша.

По голой ноге и бедру привычно скользнул мягкий густой мех. Это Квинта подошла потереться о хозяйку, заявляя на неё права и оставляя свой запах.

Кошка покрутилась вокруг и тяжело вспрыгнула на подоконник. Принюхалась и с любопытством посмотрела в сад.

«Я теперь могу гулять где захочу?» – раздалось у Даши в голове.

– Наверное, Квинта. Но давай оставим прогулки до лучших времен. Надо бы поточнее узнать, что тут и как. А то съешь какую-нибудь иноземную крысу, отравишься или вообще начнешь яйца нести.

Квинта посмотрела на Дашу с сомнением, подозревая подвох и манипуляцию, но потом всё-таки здраво оценила перспективы собственной яйценоскости и позволила себя обнять и затянуть обратно в комнату. Упруго и тяжело плюхнулась на пол.

– Давай впустим сюда свет, – решительно сказала Даша и отдернула шторы на остальных трех окнах. На потолке, метрах в четырех от пола, девушка с удивлением рассмотрела роскошную мозаику, на которой огромный красный дракон извергал пламя, явно намереваясь хорошенько прожарить пару прикрывающихся щитами рыцарей. Их кони, также отображенные на грандиозном полотне, стояли на некотором удалении от схватки и всем своим видом выражали крайнюю степень то ли ужаса, то ли удивления. Глаза лошадей, казалось, кричали зрителю: «Твою ж мать, вы гляньте что творится» – и норовили вылезти из орбит.

«Эпи-и-и-чно», – подумала Даша и поставила пять баллов чувству юмора художника.

В мягком предрассветном сумраке комната выглядела впечатляюще. Темно- зеленые тяжелые шторы, расшитые золотыми узорами. Массивные кисти подхватов. Каменный, истертый временем пол. «Кстати, а босиком холодно», ─ промелькнула мысль. Даша осознала, наконец, что стоит голая посредине комнаты и ринулась к кровати. Обнаружила под ней забавные темно зеленые тапочки, отороченные белым мехом с загнутыми носами, и роскошный, расшитый причудливыми узорами и птицами халат, с витым веревочным поясом.

Накинула халат и подумала: «А интересно девки пляшут…» – вспоминая, что вчера она была как минимум в пальто и сапогах.

«Это кто ж это у нас такой любопытный, а?»

Девушка пошла исследовать комнату дальше. И вскоре обнаружила огромный платяной шкаф. А рядом с ним и свой чемодан, который смотрелся настолько инородно в этой комнате, что она поспешила засунуть его под кровать. Но больше всего впечатляло огромное зеркало в полный рост. Оно стояло на отдельной подставке, обрамленное рамой в виде виноградной лозы. Дарья заворожено рассматривала раму, поражаясь тому, что мастеру удалось в максимальных подробностях изобразить не только отдельные листья и налитые солнечным светом и сладостью гроздья в капельках росы, но даже пружинки виноградных усиков. Да что там, даже осу, которая ела ягоду.

Наконец, восхищенная девушка оторвалась от рамы и увидела в отражении себя. Это была она, из прошлого, только выглядела как-то ярче, что ли.

На сорокалетнюю Дарью из зеркала смотрела женщина лет двадцати, уверенная, с явной чертовщинкой во взгляде, смеющаяся и скалящая зубы. Необъяснимым образом куда-то пропали усталость и ироничный залом в левом уголке губ. Щёки снова налились упругостью и румянцем. Брови стали густыми и четкими. Исчезла сеточка морщинок в уголках насмешливых хвойно-зеленых глаз. Они будто стали ярче, сочнее. Волосы тяжелой каштановой гривой спускались до утончившейся талии.

Даша распахнула халат и залюбовалась точёным телом. Оно буквально лучилось радостью и энергией. Кожа была гладкой и нежной, словно у младенца. Даша и в своём мире ходила на фитнес и держала мышцы в тонусе, но сейчас, казалось, они окрепли ещё более, и она ясно ощутила в себе незнакомую пружинистую, хищную легкость. В ней проснулось давно позабытое нетерпение здорового ребенка. Хотелось немедленно куда-то бежать, что-то делать или танцевать. Девушка засмеялась и закружилась. Распахнутый халат словно крылья птицы кружил за ней следом.