– А ты пробовала сбежать, мам? – спросила я.

– Куда я побегу? У меня есть ты. Если я когда-нибудь умру, то только рядом с тобой, Дара.

– Папа сговорился. Меня отдают четвёртой женой. Будущему мужу сорок пять. Он же мне в отцы годится, мам, – на мои глаза навернулись слёзы. – Это несправедливо, мам, ты первая жена, а отец обращается с тобой хуже, чем со своим псом. Это я виновата, да? Это из-за того, что я родилась?

– Не виновата, Дарина. Ты самая лучшая и единственная моя дочь, – сказала ласково мама и обняла меня. – Если у мужчины рождается синдромник, закон позволяет ему в будущем предохраняться с женщиной, которая родила такого ребёнка. Здесь считают, что она виновата.

– Как это? Таблетки против зачатия тут не производят же? – округлил я глаза.

– Производят и выдают мужу.

Мама повернулась ко мне, обхватила голову ладонями и сцеловала слезинки со щёк. Потом прошептала еле слышно, в самое ухо:

– У меня есть план, Дара. Я, наконец, кое-что узнала. Повезло случайно. Я не позволю, чтобы ты была младшей женой, да ещё четвёртой. Это секрет. Молчи. Я немного залечу спину и завтра постараюсь осуществить план.

– Я люблю тебя, мама, не рискуй из-за меня.

– И я люблю тебя, Дарина. Постараюсь помочь. Иди. Мы слишком долго сидим вместе. Ты же взрослая, могут что-то заподозрить.

Я поцеловала её в щёку и пошла на выход. В коридоре никого не было. Фух, нас никто не подслушал. Это хорошо. Не хотелось бы, чтобы мама пострадала из-за меня. Отец скор на расправу. Я даже сейчас вздрагиваю, когда вспоминаю, как за малейшую провинность отхватывала тумаков.

Однажды отцу показалось, что из-под накидки у меня торчат пальцы, якобы я её криво надела, когда пошла в школу. Разрешалось, чтобы видели руки, только когда, когда что-то пишешь в планшете. Отец тут же остановил меня, отвёл в комнату для порки и отсыпал пять ударов ремнём по спине.

Дарина

Даже в таких богатых домах, как у нас, не было слуг на женской половине. Девушкам запрещалось работать. К нам, кроме отца и моих братьев, никто заходить не мог. Зато у мужчин были слуги – парни. Это люди из бедных семей, не имеющих возможности учиться в институте. Я была на мужской половине, проходила коридором до выхода из дома. Маме разрешалось заходить: в кабинете отца и спальню.

Я вышла во двор, окружённый высоким забором. У фонтана сидели две жены отца. Пикайр фыркнула при виде меня и ушла в дом. Эта дама на год младше моей мамы, а мнит себя главной.

Я расправила платье и села на лавку рядом с Милтой.

– Здравствуй, Дарина, – улыбнулась девушка.

– Здравствуй, Милта. Как тебе живётся у нас?

Милта была моя одногодка. Неделю назад отец взял её четвёртой женой.

– Пикайр и Висна постоянно издеваются. Сейчас Фаск только меня зовёт в свою постель. Они этим недовольны. Я же не против, пусть забирают его с потрохами, лишь бы меня больше не трогал. Только твоя мама, добрая душа, заступается за меня.

– Мы с тобой одногодки. Она тебя воспринимает как дочь. Мама и Висна сейчас готовят ужин. Сегодня их очередь. Скоро пойдём кушать.

Ветер подул в нашу сторону, и я почувствовала, что на мужской половине жарят шашлык. Мы тоже едим мясо, но у нас нет мангала.

– Тебе скоро замуж, Дара? – неожиданно спросила девушка.

– Отец сказал, что через месяц. За нас же он решает.

– В других странах, наверное, не так, – вздохнула Милта.

– Что мы знаем о других странах? Только то, что они есть. Те знания, что даются в школе, я изучала напрасно. В жизни они не пригодятся, – я махнула рукой.

– Скажи спасибо, что вообще ходила в класс. Лет пятьдесят назад девочек учили лишь два года. Умеет читать, писать – и хорошо. Остальное ей ни к чему. Я из дальней горной провинции. Там до сих пор так. У меня два класса образования. Могу надписи на упаковках с продуктами прочитать – и ладно.