– Прости?

– Расскажи о себе, – не попросила, а скорее потребовала девушка – настолько приказным вышел ее тон. – Честно говоря, до меня доходили неоднозначные слухи о тебе и твоей матери.

– Например?

– Стоит ли тебе знать?

Ева улыбнулась. Хорошо, что Дилан часто проделывал трюки с манипуляциями – теперь девушка легко догадалась, что у нее хотят выведать толику информации.

Только плохо, что она осталась незрячей в отношении самого учителя.

– Думаю, раз ты затронула эту тему, то желаешь поделиться. – Ева сохраняла на лице улыбку, пускай и понимала, что там о ней болтают.

– Мне не раз рассказывали, что тебя бросила мать… – Марго выдала это без единой запинки, будто готовилась к произнесенной фразе чуть ли не всю жизнь. – Я бы хотела услышать твою историю.

Ронан тяжело вздохнула. Раны болят сильнее, когда к ним прикасается посторонний человек.

– Слухи отчасти правда. Могу пояснить.

– Но только если ты не против, – лукаво прищурилась практикантка. – Я раскрыла тебе душу – давай и ты.

– Ну да, самое время поговорить о детских травмах. – Смешок слетел с губ Ронан легким звоном. Нелепее разговора и не придумаешь. – Моя мать… она была студенткой колледжа, когда замутила с парнем из соседнего района. Собственно говоря, от него она и забеременела… Внешностью – по большей части – я обязана ему.

– Вкус у твоей матери самое то! – вставила свои пять копеек Марго.

– Мама была наивной дурочкой, – продолжила модель, – потому и осталась в положении без какой-либо поддержки. Видишь ли, ее отец, мой дедушка, очень консервативный человек. Она говорила, что не особо любила детей и придерживалась идеи их не заводить. Но тогда, скорее всего, в ней проснулся материнский инстинкт.

Ей стало страшно, что ее могут заставить пойти делать аборт, из-за чего она сбежала из дома: бросила колледж, переехала в более маленький городок и начала подрабатывать везде, где только можно. А когда я родилась… родственники были вынуждены принять меня и свыкнуться с мыслью, что дочь адвоката Дэниела Ронана залетела от какого-то сорванца и осталась без должного образования.

– Ее травили?

– Она никому этого не позволила. Да, мой дед, конечно, помогал ей финансово, однако она и не думала возвращаться обратно. Мама открыла небольшой цветочный магазинчик и жила этим бизнесом, содержа не только себя, но и меня.

Как-то раз на улице к нам подошел фотограф. Не помню деталей, но я ему понравилась; потому, с разрешения матери, в связи с наступающим восьмым марта со мной сделали несколько кадров. К слову, снимки распространились уже на следующей неделе – их напечатали в газете.

– Что дальше?

– Потом каким-то чудом нашли контакты моей матери. Названивали ей, предлагая мне участвовать в проектах. Мать, будучи дикой капиталисткой, требовала какой-никакой заработок. Понятное дело, эти деньги до меня не доходили, однако, чтобы ты понимала, через полтора года мы были в состоянии переехать в крупный город. Благодаря мне закрылась половина трат.

– Нехилый заработок для ребенка!

– Это уж точно, – задрожал голос Евы, – и все же на этом наши пути разошлись. Мне было всего десять, когда меня под свое попечительство взял Итан. В тот период умер мой дедушка. Матери пришлось переехать в родной город – за то время она сумела довести свое образование до пика, чтобы продолжить дело главы нашей семейной фирмы. Этим она как раз и занялась. Если честно, мы с ней редко видимся. Что уж говорить: даже телефонные разговоры случаются лишь по особым дням.

– Получается… – С губ Марго чуть не слетело «так это правда», но она вовремя взяла себя в руки. – О боже, мне искренне жаль!