Скучно, страшно, замирает
Всё вокруг.
В ясных улицах так пусто,
Так мертво.
Не слыхать шагов, ни хруста,
Ничего.
Землю нюхая в тревоге,
Жду я бед.
Слабо пахнет по дороге
Чей-то след.
Никого нигде не будит
Быстрый шаг.
Жданный путник, кто ж он будет —
Друг иль враг?
Под холодною луною
Я одна.
Нет, невмочь мне, – я завою
У окна.
Высока луна Господня,
Высока.
Грусть томит меня сегодня
И тоска.
Просыпайтесь, нарушайте
Тишину.
Сестры, сестры! войте, лайте
На луну!
1905
«Алый мак на желтом стебле…»
Алый мак на желтом стебле,
Папиросный огонек,
Синей змейкою колеблясь,
Поднимается дымок.
Холодея, серый пепел
Осыпается легко.
Мой приют мгновенно-тепел,
И ничто не глубоко.
Жизнь, свивайся легким дымом!
Ничего уже не жаль.
Даль в тумане еле зрима, —
Что надежды! Что печаль!
Всё приходит, всё отходит,
Развевается, как дым;
И в мечтаньях о свободе,
Улыбаясь, отгорим.
20 марта 1919
«Лежу и дышу осторожно…»
Лежу и дышу осторожно
В приюте колеблемых стен.
Я верю, я знаю, как можно
Бояться внезапных измен.
Кто землю научится слушать,
Тот знает, как зыблемо здесь,
Как стены нетрудно обрушить
Из стройности в дикую смесь.
И вот предвещательной дрожью
Под чьей-то жестокой рукой
Дружится с бытийскою ложью
Летийский холодный покой.
Опубликовано в 1921
«Зачем любить? Земля не стоит…»
Зачем любить? Земля не стоит
Любви твоей.
Пройди над ней, как астероид,
Пройди скорей.
Среди холодной атмосферы
На миг блесни,
Яви мгновенный светоч веры.
И схорони.
Опубликовано в 1921
«Войди в меня, побудь во мне…»
Войди в меня, побудь во мне,
Побудь со мною хоть недолго.
Мы помечтаем в тишине.
Смотри, как голубеет Волга.
Смотри, как узкий серп луны
Серебряные тучки режет,
Как прихоть блещущей волны
Пески желтеющие нежит.
Спокоен я, когда Ты здесь.
Уйдешь, – и я в тоске, в тревоге,
Влекусь без сил, разметан весь,
Как взвеянная пыль дороги.
И если есть в душе мечты,
Порой цветущие стихами,
Мне их нашептываешь Ты
Бессмертно-легкими устами.
1922
Иннокентий анненский
Трактир жизни
Вкруг белеющей Психеи
Те же фикусы торчат,
Те же грустные лакеи,
Тот же гам и тот же чад…
Муть вина, нагие кости,
Пепел стынущих сигар,
На губах – отрава злости,
В сердце – скуки перегар…
Ночь давно снега одела,
Но уйти ты не спешишь;
Как в кошмаре, то и дело:
«Алкоголь или гашиш?»
А в сенях, поди, не жарко:
Там, поднявши воротник,
У плывущего огарка
Счеты сводит гробовщик.
1900
Еще один
И пылок был, и грозен День,
И в знамя верил голубое,
Но ночь пришла, и нежно тень
Берет усталого без боя.
Как мало их! Еще один
В лучах слабеющей Надежды
Уходит гордый паладин:
От золотой его одежды
Осталась бурая кайма,
Да горький чад… воспоминанья
. . . . . . . .
Как обгорелого письма
Неповторимое признанье.
1903
Август
1. Хризантема
Облака плывут так низко,
Но в тумане всё нежней
Пламя пурпурного диска
Без лучей и без теней.
Тихо траурные кони
Подвигают яркий гнёт,
Что-то чуткое в короне
То померкнет, то блеснёт…
…Это было поздним летом
Меж ракит и на песке,
Перед бледно-желтым цветом
В увядающем венке,
И казалось мне, что нежной
Хризантема головой
Припадает безнадежно
К яркой крышке гробовой…
И что два ее свитые
Лепестка на сходнях дрог —
Это кольца золотые
Ею сброшенных серёг.
2. Электрический свет в аллее
О, не зови меня, не мучь!
Скользя бесцельно, утомлённо,
Зачем у ночи вырвал луч,
Засыпав блеском, ветку клёна?
Ее пьянит зеленый чад,
И дум ей жаль разоблачённых,
И слезы осени дрожат
В ее листах раззолочённых, —
А свод так сладостно дремуч,
Так миротворно слиты звенья…
И сна, и мрака, и забвенья…
О, не зови меня, не мучь!
Опубликовано в 1910
Traumerei
Сливались ли это тени,
Только тени в лунной ночи мая?
Это блики или цветы сирени