Любитель больших шарфов помогает мне встать, но меня ведет в сторону. Он галантно придерживает меня под локоток.

Приятно, однако, наконец-то встретить настоящего джентльмена! А то мне попадаются одни подонки – то гребаный нарцисс Брэд, то маньячина в противогазе, то тот деревенский ловелас.

Я раздумываю, что делать и сразу отметаю идею вернуться в клуб, чтобы поискать Зои.

Во-первых, ее там, скорее всего, уже нет. Во-вторых, меня точно стошнит, если я зайду в душное, зловонное помещение. Шуба будет испорчена. Нужна какая-то альтернатива. Я шарю по карманам, но телефона нигде нет. В сумочке только губная помада Зои в фирменном золотом тюбике ее любимого бренда. Всю наличку я спустила на баре.

Добрый самаритянин без труда понимает, в чем моя проблема.

– Подвезти вас домой? – услужливо предлагает он, – вы далеко живете?

Я вспоминаю его стремноватую черную машину и прикидываю в уме вероятность, что он тоже какой-нибудь психопат. Но от одного я уже ушла живой, если, конечно, я вовсе не придумала свое похищение. У меня есть цепочка от сумочки, и, видит Бог, я знаю, как пустить ее в дело.

Выбора все равно нет.

– Да, пожалуйста, – смущенно говорю я, – я немного… – сильное преуменьшение правды, – перебрала и потеряла телефон.

– Бывает.

– Правда… я живу за городом, – добавляю я, – вам, наверное, будет неудобно тащиться в такую глушь, – мне плевать.

Предложил – вези.

– Ничего, – откликается он.

Интересно, я все еще похожа на Зои? Или теперь я больше напоминаю потасканную проститутку, что спустила годовую зарплату на подержанную шубу с богатого плеча? Я пытаюсь понять, потребует ли он от меня расплатиться за услугу натурой. Я не верю в добро. Никто не помогает никому бескорыстно.

Не исключаю, что Нью-Йорк сделал меня слишком циничной и этому дурачку просто нравится чувствовать себя героем.

Мы идем к машине.

На всякий случай я все-таки силюсь его рассмотреть, пока он прогревает двигатель. Это трудно. На руках кожаные перчатки, он затянут в глухое пальто, а шарф скрывает большую часть лица. Видны только глаза и кончики темных волос, выбившиеся из-под шапки. Кажется, не я одна избегаю лишнего внимания. Но с его глазами что-то не так, темнота в салоне мешает мне понять, что именно.

Свет фар отражается от металлического забора возле машины и я понимаю, что. Глаза разные. Ничего сверхъестественного – просто один чуть светлее другого.

Как же там это называется…

Я копошусь в памяти, но мой пьяный мозг не способен работать в полную силу. В колледже у нас была девчонка с такой же особенностью, но у нее это было выражено куда ярче. На самом деле, в этом даже есть что-то притягательное. Я цепляюсь за эту деталь, ведь у меня катастрофически мало другой информации о своем попутчике.

А еще мне нравится его музыкальный вкус – он отдает предпочтение старому року.

Я с первых нот узнаю песню, заигравшую, стоило включиться магнитоле. Ее очень любил мой отец. Мне становится спокойно. Хочется задремать в тепле и комфорте, качаясь на волнах гитарных рифов. Но от меня еще чего-то ждут.

Я непонимающе смотрю на протянутый мне громоздкий смартфон с открытым на нем навигатором. После крупных рук незнакомца в моих пальцах телефон кажется комически огромным. Он тяжелый. Таким кирпичом можно проломить кому-нибудь череп.

– Куда вас отвезти, – поясняет мужчина.

– А… – бормочу я. Мне нужно время, чтобы сориентироваться и найти на карте одинокий коттедж Зои. Даже добрый самаритянин не сдерживает нервного смешка, когда я возвращаю ему гаджет с проложенным маршрутом.

– Вы живете в лесу? – спрашивает он.

– Нет, – самодовольно выдаю я, снова пытаясь вжиться в роль Зои. На мне ее одежда, ее парик, ее шкурка – я имею право примерить и ее жизнь. Соврать, чтобы придать себе ценности, пусть это и лишено хоть капли смысла.