– Это всего лишь книга! – воскликнул комиссар. – И вы должны понимать, что дело, в конечном счёте, не в ней. Это неизбежно касается политики. Но даже не об этом речь. Ваше поведение, в первую очередь, недальновидно и безобразно по отношению к близким людям. Вы думаете, я переживаю за вас… или Мамору?

– Уж точно не он! Надеюсь, вы не притащили его с собой? – усмехнулся Игараси и шутливо оглядел себя со всех сторон, словно кто-то, в самом деле, мог прятаться в фонтане за его спиной.

– Японские налогоплательщики всё так же платят триста иен в час за вашу безопасность, которой вы пренебрегаете и упорно…

Хитоси набросился на суп и потому невнимательно, не глядя в сторону Охиры, отозвался:

– Это Мичико позвонила вам и велела провести со мной очередную воспитательную беседу?

– Что? – запнулся Охира. – Нет! Я действительно виделся сегодня утром с вашей женой, когда заехал за вами домой. Мы разминулись.

– Город Токио – большой город. Не всегда получается добраться до нужного места вовремя. Но вы могли бы позвонить!

– Это не телефонный разговор, – отмахнулся Охира. – Я добивался личной встречи, чтобы…

– … чтобы, – нетерпеливо, но мягко перебил Хитоси, – в очередной раз напомнить мне о деньгах японских налогоплательщиков, которые из-за моей недальновидности и безобразности, говоря вашими словами, уходят в никуда. Но я не вижу большой разницы между тем, ходит Мамору Канагава за мной по пятам или сидит в кобане12, играя в го с напарником. Так или иначе, он получит свои триста иен, и польза для общества в обоих случаях будет одинаково сомнительна. Так?

– Играл с напарником? – переспросил Охира. – Если это подтвердится, Канагава получит выговор.

– Господин комиссар! – Хитоси отправил последнюю ложку мисо в рот и удовлетворённо отставил пустой судок. – Простите, но вы акцентируете своё внимание вовсе не на том. Я пытаюсь объяснить вам, что не нуждаюсь в опеке выпускника полицейской академии. Это смешно!

– Всё дело в том, что Канагава – выпускник академии? Вас это смущает?

– Будь он хоть трижды Пелсией!13 – воскликнул Хитоси, выставив перед собою палочки с гункан-маки и отправив рис с ломтиком лосося в рот. – Конечно, дело не в вашем подчинённом. Если мы хотим жить в открытом обществе – нам не следует бояться.

– Я не стал говорить вашей жене, но кое-что случилось. На прошлой неделе, в среду.

– Это связано с «Аятами»? – Игараси поднёс край бумажного стаканчика ко рту, но не отпил, а лишь смочил губы.

– Боюсь, что да, – ответил сдержанно Охира. – Издательство не связывалось с вами, так ведь?

– Нет.

– Они замолчали этот факт, чтобы не прикармливать панические настроения. Признаться, я и сам узнал только вчера. Досадная промашка пресс-службы.

– Да что случилось, комиссар? Говорите же!

– Третьего июля профессор драматургии из миланского театра Пикколо получил ножевое ранение в своей квартире в Леньяно. Его звали Этторе Каприоло. Вам знакомо это имя?

– Возможно, – задумчиво проговорил Игараси, пробуя несколько раз повторить непривычное имя. – Он был на моих лекциях?

– Нет, он не бывал в Японии, но я думал, вы могли бы знать друг друга, поскольку он, как и вы, занимался переводом.

– Вы говорите: «его звали»? – Хитоси попытался справиться с ломающимся дыханием.

– С ним всё в порядке, – поспешил успокоить Охира. – Он получил множество поверхностных ран, но его жизни в настоящий момент ничего не угрожает. Ему наложили швы и сделали операцию по сшиванию сухожилия пальца. На следующей неделе врачи обещали выписать Этторе из больницы.

– А кто был нападавшим?

– Полиция Милана не произвела никаких арестов и не выдвинула никаких версий о мотивах нападения.