Один умный человек сказал, что нет на свете ничего хуже надежды, ибо она продлевает мучения. Лева не мучился, он просто существовал, как существует жизнь вообще. Мучился Руслан.

Постоянно сидеть дома было тяжко, и он таскал сына по тематическим паркам: Дикий Запад, Империя Тамерлана, Великий Инка, Арабская сказка, и все такое. Исторических парков на Ундине было немного, по второму разу ездить было уже не интересно, и Руслан стал ездить на экскурсии куда попало: то на ярмарку, стилизованную под средневековье, с балаганами и ряжеными цыганами, то в метрополитен а-ля двадцать пятый век, то в крытый Лунный парк, изображающий первый форт на Луне. В движении, в толпе, он слегка отмякал, отпускала его внутренняя судорога души, хотя раньше толпу он не любил. Несколько раз он брал с собой сына в однодневные турпоходы и старался объяснить ему кое-какие правила поведения в дикой природе, но очень скоро понял, что все, что он пытается вложить в голову Левы, уходит втуне, как вода в сухой песок, и Руслан завязал с туризмом.

Год назад он купил билеты в горный зоопарк, оснащенный примитивной канатной дорогой. Люди, сидя в легких бесшумных кабинах, медленно ползущих сначала в гору, а после остановки-пикника на плато, с горы вниз. Все глазели по сторонам, возились, переговаривались. Лева сидел рядом с отцом спокойно, глядя в прозрачный пол. Появление семейства больших летучих ящериц с крыльями-перепонками между лап, вызвавшее вопли восторга у остальной детворы, оставило Леву равнодушным. Ни горные козлы, легко взбирающиеся на отвесные меловые скалы, ни огромный короткомордый медведь, ни радужные рыбы-стеклянки, синхронно выпрыгивающие из пены горной реки, ничего не цепляло его глаз. Руслан, первые минуты жадно следивший за выражением лица сына, вздохнул и отвернулся. Дети гомонили, бегали по кабине, но пространство вокруг Руслана с Леоном было как очерчено невидимым мелом: к ним не приближались.

Через полчаса подъем закончился, и толпа двинула на обзорную площадку, утыканную разноцветными зонтами, под которыми стояли небольшие вендикафе: кофе-чай-пиво, кесадильяс, пончики и гёдза, леденцы на палочках, значки с эмблемой парка – бери, что хочешь. Все синтетическое, а потому дешевое.

Вид с горы открывался роскошный: океан, сливающийся с горизонтом, с одной стороны, зеленые склоны гор с оползневыми проплешинами – с другой. Рядом с отдыхающими останавливались дроны-гиды и, настроившись на видеолинзы зевак, рассказывали о повадках животных, попавших в поле зрения людей, о местных легендах, о полезных ископаемых. Было скучно, и Руслан пожалел, что приехал сюда, но эта экскурсия была одной из самых дешевых и безопасных.

Проголодавшись, они отошли к свободному столику под зонтом. На площадке оказалось ветрено и заметно холоднее, чем внизу, и Руслан натянул на себя и на сына куртки. На себя он надел куртку лимонного цвета, а на Леона – малиновую с катафотами. Он специально выбрал такие цвета, чтобы легко можно было найти друг друга в толпе. Впрочем, на огороженной со всех сторон высоким ограждением из стеклопласта площадке теряться было негде, и Руслан расслабился. Усадив Леву на скамейку и строго приказав ему сидеть на месте, он потолкался у всех кафешек по очереди, набрал в две тарелки всякой всячины и, обернувшись, наконец, к столику, за которым должен был сидеть Лева, встревожился: сына там не было. Руслан поставил тарелки на стол, встал ногами на скамейку и стал смотреть поверх голов, выглядывая в толпе малиновую куртку. Подключившись к линзам сына, он увидел, что Лева смотрит на горы. Царапнула странность: почему рядом с ним нет людей, если кругом толпа? Руслан крикнул: «Лева!», но изображение видеолинзы сына не шевельнулось. Леон не реагировал на свое имя.