С новыми способами производства, развитием капиталистических отношений открывались невиданные ранее концепции войны, а совершенствование орудий насилия стало причиной появления уникальных родов войск. Апогеем этого процесса стала последовательная разработка и применение в середине ХХ века оружия массового уничтожения (ОМУ) и средств его доставки.

К сожалению, ни существенный прогресс в области вооружений, ни устойчивое положение двух противоборствующих идеологий не смогли исключить институт воинской повинности. И если всеобщая мобилизация в отдельные этапы развития человечества была оправдана,[42]то на рубеже последних десятилетий эффективность вооруженных сил, сформированных по старой модели, является весьма сомнительной[43]. Определенную роль играют и этические принципы, и проблема прав человека, которые закреплены во «Всеобщей декларации прав человека ООН»[44]. В обществе давно идёт спор о том, нужна ли вообще призывная армия. Американская писательница и философ Алиса Зиновьевна Розенбаум утверждала, что «из всех тоталитарных нарушений прав личности при смешанной экономической системе призыв на военную службу, наверное, самое страшное. Это надругательство над правами. Военный призыв отрицает фундаментальное право человека – право на жизнь – и устанавливает основной принцип тоталитаризма, согласно которому жизнь человека принадлежит государству, и государство может потребовать пожертвовать ею в войне»[45].

Существующая замена призыву – контрактная армия[46] – является слишком обременительной даже по меркам государств «золотого миллиарда». Лидер по числу контрактников, Соединенные Штаты Америки, собираются и дальше осуществлять процедуры сокращения в вооруженных силах из-за катастрофического денежного бремени и смены стратегических приоритетов[47].

Совершенно логично, что развивающиеся страны, в том числе Российская Федерация, перенаселенные Индия и Китай вряд ли позволят себе переход на контрактную армию в полном объеме, по крайней мере, в ближайшие десять лет. Однако возникает вполне серьёзный и понятный вопрос: можно ли объединить мобильность, манёвренность, скрытность, использование новейших технических достижений и при этом нести минимальную ответственность за жизни людей и не оказаться на острие общественного презрения национального государства? Естественно, речь не идёт об отказе от стандартного комплектования армий или ломке их структур. Рецепт успеха, предложенный региональными организациями, в условиях сдачи позиций мировому терроризму в виде создания сил быстрого реагирования[48] выглядит весьма неубедительным. Речь должна идти о многоразовом использовании вооруженных групп как альтернативной силы, не слишком затратной, но успешно защищающей государственные и национальные интересы не только в стране-нанимателе, но и за рубежом. В этой ситуации требуется нечто новое.

Сравнительно новым элементов как в структурном, негосударственном плане, так и в политической и военной системе, можно по праву назвать частные военные компании. Эти военные структуры получили массовую известность после активной полевой работы с войсками международной коалиции в государствах Ближнего Востока.

Частные военные компании являются новой отраслью. Они стали результатом эволюции военного предпринимательства в условиях всепроникающей глобализации. Финансовый размах отрасли очень сложно подвергнуть какому-либо беспристрастному анализу. Конфиденциальный характер проводимых операций и заключаемых контрактов не позволяет достоверно судить о годовой выручке крупнейших компаний. Согласно отчету европейской комиссии, только за один год оборот европейских ЧВК превышал миллиарды долларов