– Почему?

Потому что я видела крылья! Трогала их! Невозможно было вогнать их в рамки одной лишь поврежденной психики. Разве что больны были мы все: и я, и пробегающие мимо дети.

Теперь мне расхотелось откровенничать окончательно.

– Наверное, я ошиблась. Приукрасила у себя в голове, оттого и засомневалась, что все так просто.

– Выглядишь расстроенной. Ты уж извини, если ждала от меня большего.

– Нет, ничего, – покачала головой я. – Это мне следует просить прощения за то, что выдернула тебя без причины.

–Ты знаешь, что в Далласе у меня никого нет. Я был бы рад, если бы ты выдергивала меня почаще.

Я не позволила себе обрадоваться. Напротив, еле заметно нахмурилась: Нари говорил, что приехал в наш город в командировку, которая впоследствии сильно затянулась. И все равно она должна была однажды закончиться.

– Когда ты собираешься… возвращаться домой?

– Пока неизвестно. Признаться, мне и здесь хорошо, – тут я все же невольно улыбнулась.

Остаток дня мы провели, как тогда во вьетнамском кафе, разговаривая и смеясь ни о чем, будто старые друзья. Или даже чуть больше, чем друзья.

Дома я оказалась только вечером. Далеко не поздним, но отец все равно изъявил недовольство. Спешно разуваясь под его тяжелым взглядом, я молча проглатывала обидные обвинения в ветрености, отчасти ими ошарашенная. Никогда прежде он не отчитывал меня за прогулки до десяти часов, а дольше я задерживалась крайне редко и потому совершенно не ожидала получить сегодня взбучку. Он все бродил по коридору взад-вперед и брюзжал – в конце концов я ушла в ванную и пустила сильную струю воды, чтобы заглушить его бесконечный сердитый монолог.

Рене вернулась на час позже меня. Ей не было сказано ни слова. Тогда я окончательно убедилась, что творится неладное.

– В чем дело, па? Почему ты постоянно придираешься ко мне?

– Ты не подходила к телефону.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что он старый, и звонок на нем тихий, еще и динамик барахлит после того, как я уронила его в лужу, а мы гуляли в центре, там шумно!

– Что за детские оправдания, Андреа? Сломался мобильник – почини или купи новый, я, кажется, не ограничиваю тебя в деньгах. У Рене, если на то пошло, телефон тоже разрядился, однако она позвонила мне через друзей и назвала точное время, когда ее ждать дома. Это и называется ответственностью.

– Очень хорошо, – медленно протянула я. Взяла в руки пульт от телевизора, транслирующего прямо сейчас пышнотелую девицу с печальным лицом, что-то трагично выкрикивающую, и выключила его. – Прекрати так громко смотреть телевизор, когда под нами живут пожилые люди, которые, наверное, уже спать ложатся. Полагаю, это тоже в своем роде безответственно.

Отец изумленно вскинул тяжелые брови, а я резко развернулась и вышла в коридор.

– Пожалуйста, возьмите меня с собой!

– Рене, мы поедем сразу после лекций…

– Анжела подбросит меня до твоего университета, мы сегодня рано закончим. Ну же, Андреа!

– Ладно, – сдалась я. – Не забудь купальник.

Погода стояла знойная уже два дня и обещала быть таковой и сегодня. В связи с этим две реактивные бестии с нашего учебного потока – близняшки Анна и Дэйзи – разработали план спасения.

С одинаковыми толстыми золотыми косами, с одинаковым количеством веснушек на носу и с одинаковыми губами в форме сердца, они были похожи как две капли воды, и отличать их я научилась лишь спустя месяц после знакомства. Лицо Анны было более мягким, Дэйзи же циничнее высказывалась и ярче красилась. Первое время они категорически не нравились мне: я видела обеих выскочками, поступившими в высшее учреждение исключительно с целью поразвлечься. Они шутили и смеялись в такие моменты, когда даже простая улыбка была неуместна, провокационно одевались и конфликтовали с профессорами, однако их никак нельзя было упрекнуть в глупости или лени, и впоследствии мы все же подружились.