Принц почесал в затылке. Он был явно разочарован.
– Как-то очень все просто и совсем не нанотехнологично, – заявил он. – Электромагнитная бомба… Это даже я могу. Простейший виркатор на коленке делается. Не веришь? Ладно, не совсем на коленке, но тех станков, что в школе есть, вполне хватит. Труднее всего достать взрывчатку, я же не химик. Ее надо-то вот столечко… Обмотка, сердечник… А дай мне ящик «си-четыре» – во всем городе пробки вылетят!
– У кого чего болит…
– А то! Почему все кругом ломают, а я – чиню? Несправедливо. Пора и мне сломать что-нибудь!.. И чего дальше было?
– А дальше было как всегда. Дрекслер думал лет двадцать и наконец сказал, что малость погорячился, и грей гу – бред. А проверить невозможно: таких ботов, чтобы размножались, просто не успели сделать. Ни нано, ни микро. Дед задумал микроба-репликатора – и опоздал, их запретили.
– Кстати, а почему?
– Как потенциально опасные.
– И чего в них опасного? Ты же говоришь…
– Никто не знает, – Леха развел руками. – Раз никто не знает, надо запретить. Правда, знакомо?
– Погоди… – Принц задумался. – Это было в те же годы, когда задавили свободный софт и отняли фабрикаторы у частных лиц, точно?..
– Нет, фаберы запретили еще раньше, мы совсем маленькие были.
– Ну я же помню, у нас дома стоял «Хьюлетт», мне на нем мама игрушки пекла, младший до сих пор в эти танчики играет.
– Правильно, а сколько тебе было лет? Четыре-пять. Да не спорь ты, я же про это специально читал. Как раз тогда начали зажимать все, что нельзя контролировать. Терроризма боялись. Насадили по всей планете тотальный копирайт… А запрет на размножение ботов, это мы в первом классе учились, кажется. Или во втором.
– И что стало с бомбой?
– Достали из подвала и увезли куда-то. Сразу, как Россия подписала конвенцию. Нанотеху больше ничего не угрожает. Вместо продвинутых микробов, которые сами могли бы работать в организме, о которых мечтал Дед, там делают простейших ботов типа «сбегай-посмотри». Их мы и получим через полгода. По три кубика на рыло. Тоска смертная.
– Да, обидно, – согласился Принц. – Никакой романтики. А я-то надеялся… Грей-гууу… Бабах! И во всем городе пробки – на фиг…
– За романтикой – в Африку.
– Нет, спасибо. В Африку я больше ни ногой!
Глава 2
Леха умел ходить медленно только рядом с мамой или с девушкой под руку. Сейчас он привычно быстрым шагом, на грани бега, петлял дворами, лениво перепрыгивая ограждения и пороги. Спрятав глаза за темными очками, заткнув уши музыкой, он витал в облаках. Но даже задумавшись, сохранял мягкую пластику умелого трейсера: будто протекал сквозь препятствия.
…Как смешно с атомной бомбой, и ведь я не знал, что есть такая легенда. А откуда мне знать? Это страх той части взрослых, с которой я не общаюсь. А не общаюсь потому что меня заперли, связали по рукам и ногам. Слух про бомбу Принц подхватил на работе, у Принца есть работа, мне об этом только мечтать. Учись, сынуля, денег дадим. Тьфу. Они не понимают, что значит для нас шанс работать, делать нечто полезное и своими руками добывать деньги… Как сказать? Это все и сразу. Принц может сколько угодно ругать нашу допотопную связь, но ты попробуй отними у него этот кабель, с которым он по двадцать часов в неделю трахается на полставки. Да Принц тебя загрызет. Дело не в зарплате даже – просто работа делает его свободным. Двадцать часов в неделю у Принца взрослые права и взрослая ответственность. И поэтому остальное время он себя тоже взрослым чувствует. Свободным человеком, который сам принимает решения и не клянчит денег у мамы. Который вообще в состоянии, чуть что, уйти из дома. Ну не сегодня, но весной у нас будут настоящие паспорта – и все. Конечно Принц не уйдет, у него с матерью отношения замечательные, но главное – возможность. Он может. А я ничего не могу.