И как легко, прижавшись к любимому и крепко обняв его, с улыбкой сказать:
– Видели недавно твоего дорогого друга. Целоваться лез, еле ноги унесли.
– Вы слишком многих, мнится, целовали… – вспомнил он Цветаевские строки.
– Отсюда грусть!
Подарок
Как можно работать, когда на улице такой май! Поездка в Нижний Новгород накрылась, но Илья не сказал друзьям, что остался в городе. Опять набегут с выпивкой, испортят праздники. Хочется посидеть одному, помолчать. Объект никак не успевается, ну да ладно, мелочи.
У Вовки день рождения, не отмажешься. Илья пришел одним из первых. У Вована очаровательная манера приглашать самых близких на два часа раньше остальных, чтоб помогали с готовкой. И стол-то, прямо скажем, никогда не ломился – так, салат с крабовыми палочками, картошка вареная и ножки куриные, овощи целиковые и бухла вечно не хватает. Илья эту манеру знал и несколько лет опаздывал на кухонный наряд – готовки хватает и дома.
– Тебе надо было не в строители, а в повара идти, – шутила мама.
По крайней мере, ей не беспокоиться, что сын умирает голодной смертью. К родителям Илья ездил все реже. Очень их тревожило его затянувшееся одиночество. А он устал делать вид, что его оно не заботит.
Вован пользовался праздником, чтобы дорогих людей повидать, а не устраивать обжираловку. Публика потчевала хозяина интересными историями, которые тот любил до страсти. Будто сами собой находились развлечения, игры, забавы и даже музыкальное сопровождение. Поход в лес в этом году не состоялся, сидели на кухне.
– Что, посмотреть нечего? – Илья кивнул в сторону бормочущего телевизора.
– Да хотел диск поставить, а там какие-то новости жуткие, мне ж везет… – оправдывался хозяин, не отворачиваясь от плиты.
– Сегодня около десяти утра неизвестный ворвался в храм Архистратига Михаила и открыл огонь по священнослужителю. От тяжелого ранения скончалась на месте регент хора, – донеслось из ящика.
– Фу ты, ну ты! – Вован. – Уже и до нашей дыры добрались. Где этот храм?
Дикторша сказала «архистратега», Илья расслышал непроизвольно.
– На Жаворонке, – ответил кто-то из ребят.
Елена Воронцова, регент хора, бросилась наперерез злоумышленнику и закрыла своим телом настоятеля храма. Стрелявшего задержать не удалось, ведется следствие…
Илья выпил больше, чем надо, и шел домой пешком. О Лене Воронцовой он никому никогда не рассказывал. Не писал в блоге, не успел познакомить с друзьями. Хотя Вован ее видел и даже перекинулся парой фраз, но фамилии не знал. Род занятий тоже. Не соотнес Елену из новостей с той самой Леной, которая однажды была у Ильи. С высокой девушкой в черном. Ничего особенного, милая такая девочка…
Соседи за забором еще не легли спать. Уютно горел свет, слышались голоса. Илья знал их распорядок наизусть. Утром хлопали двери – муж на работу, потом жена, сын в институт. Раз в неделю приезжала замужняя дочь с ребенком. Иногда они болтали о том, о сем. В обед жена приходила, вешала белье. И так всегда. Может, в этом однообразии счастье?
– Ты видишь только внешнюю сторону их жизни. Со стороны и твоя выглядит не лучше.
Ленины слова. Она разочарована в нем, но он не виноват. Он обидел ее только тем, что не соответствовал ее домыслам. Сама придумала, сама обиделась, а он такой, как есть. Конечно, она права. Даже разнообразие входит в привычку. А погоня за ним скрывает чудовищное уныние…
Он включил свет над вытяжкой, сел за стол и сидел так, слушая тиканье часов. Казалось, долго-долго. На душе будто что-то разорвалось в клочья, и каждый кусок тянулся в свою сторону. А в центре пустота. Прожорливая, как черная дыра. Ужасающая, безграничная.