Пока готовила кофе, не позволяла себе думать ни о чем кроме работы. Хватит и выходных, проведенных в воспоминаниях и вздохах об Андрее. Сейчас только работа.

Послышались шаги и, через некоторое время дверь открыл Сориков Владимир Витальевич, наш производственный директор. Его кабинет, как и коммерческого директора, располагались по разные стороны от секретарской. Так и встав в проеме, он оценивающе посмотрел на меня, отчего стало неприятно, и выдал:

– Доброе утро, Анна! Как настроение?

– Доброе утро, Владимир Витальевич. Замечательное, – с улыбкой сказала, надеясь, что у него дела… дела….дела.

Других вариантов ответов на свой вопрос директор и не ждал. А если бы и услышал, не спросил бы ни о чем. Высокий жилистый мужчина в расцвете сил, с жесткой темной шикарной шевелюрой. Смотрит за собой. Всегда стильно приятно одет, а резкий парфюм – его визитная карточка, за метр предупреждающая о приближении Сорикова. По работе он царь и бог в своей отрасли, но придирчив, может взорваться и обидеть человека, что случается через день. Слышимость у нас отменная, поэтому вынуждена быть свидетелем его криков.

Владимир Витальевич всегда в работе и делах. Женат, двое детей и очень молодая любовница, проживающая в дорогом коттедже, и нередко заглядывающая сюда. Наглая, красивая, опасная змея, других слов на нее у меня нет. Не люблю такую демонстрацию отношений особенно на работе, где многие знают его жену, в том числе и я, еще год назад она трудилась координатором в отделе по работе с клиентами.

– Если будут спрашивать – меня нет. Сейчас у меня обход материально-технической базы, а потом уже пойду в парк механизации. Как раз успею к началу планерки. Она же в десять?

– Да. Хорошо, Владимир Витальевич.

Мужчина кивнул и вышел из секретарской, а я встала с кресла и, подойдя к окну, стала наблюдать за людьми, входящими на территорию предприятия.

Странно, где же Геннадий Иванович? Почему опаздывает? Рабочий график у нас с восьми до пяти, а его до сих пор нет.

Через время, когда я сортировала письма заказчиков, услышала приближающиеся шаги и голоса. Слава богу, Бурнагин, а второй … по голосу не пойму.

Открылась дверь и, в кабинет вошел генеральный директор и… Андрей. Боже мой!!! То есть он… Да не может быть… Как же так? Только не он… Как же мне не повезло-то…

То есть, я к новому директору залезла на колени и ринулась целоваться. Мамочки! Обозвала геем и обнималась с унитазом на его глазах. Позорище! И теперь здрасти… кофе ему буду носить. Но скорее, нет. Кто эта женщина?!

– Анна, позвольте, вам представить Ветровского Андрея Николаевича. А это его личный секретарь – Наталья Андреевна, – довольно известил меня Бурнагин, указывая на шикарную брюнетку, с превосходством смотрящую в мою сторону.

Как понимаю, она – моя замена?!

Сомнений нет… эта та женщина, которая вышла к нам, когда мы с Андреем возвращались к нему в номер за часиками. И что Наталья подумала? Может, не вспомнила? Тогда она смотрела на Андрея, и лишь мгновение уделила мне… как комару какому-нибудь. Впрочем, как и сейчас.

Дышать, нужно дышать… и поздороваться. Обязательно. Ну же, Аня! Ты можешь!

– Здравствуйте, Андрей Николаевич. Приятно познакомиться, Наталья Андреевна.

Красивая женщина недовольно сощурилась и что-то сказала мне в ответ, но я почти не слушала, загипнотизированная серыми глазами, буквально сканирующими меня от и до. Могу быть уверена, о чем бы он сейчас ни думал, я не увижу этого. Такие люди, как он, на любую ситуацию реагируют спокойно, хотя внутри возможен ураган и доскональное раскладывание каждой мелочи по полочкам, но и жестом этого не покажут.